Рунная магия

— Берегись, Один, — тихо сказала она. — Свою власть ты оставил в Черной крепости. Теперь ты просто очередной выдохшийся бывший божок с несбыточными мечтами. Дай мне пройти, или я рассеку тебя надвое.

И она не шутит, подумал Нат Парсон. Эта штука в ее руке — воплощенная ярость. Чужак, однако, казался невозмутимым. Он пытается блефовать, думал Нат, сам он на такое никогда не решился бы.

— Последний шанс, — сообщила она.

И тут что-то похожее на маленький фейерверк удивительной яркости и поразительной силы беззвучно пронеслось над головой Ната и ударило ледяную женщину в поясницу, отчего та резко упала в руки чужака.

Нат обернулся и увидел новое действующее лицо, окутанное изумительным сиянием в золотисто-красных тонах. Женщина… нет, девочка, одетая в мужской жилет и юбку из домотканой материи, с распущенными волосами и простертыми руками, в каждой руке — по огненному шару.

«Законы святые, — размышлял пастор, — остальные рядом с ней — грошовые свечки». Потом он увидел лицо девочки и хрипло заорал.

Это она! Она!

Мгновение Мэдди смотрела на пастора, в ее глазах танцевали огни. Нат едва не потерял сознание, но она прошла мимо без единого слова. Первым делом она бросилась к чужаку.

— С тобой все хорошо?

— Будет хорошо, — пообещал Один. — Но я остался без чар.

Затем Мэдди встала на колени перед раненой Охотницей и обнаружила, что та жива, но до сих пор без сознания.

— Она жива, — подтвердил Один, угадав ее мысли. — Я так и знал, что твои способности пригодятся.

Локи, который упал на землю в тот самый миг, когда мысль-стрела пролетела сквозь дверной проем, теперь с превосходной небрежностью отряхивался от пыли и криво усмехался Мэдди.

— Как раз вовремя, — заметил он. — А теперь избавимся от Ледяной королевы…

И он поднял руку, призывая Хагал, Разрушительницу.

— Не смей! — произнесли хором Мэдди и Один.

— Почему? — удивился Локи. — Едва она придет в себя, как бросится на нас.

— Только коснись ее, — предупредила Мэдди, призывая Тюр, — и я на тебя брошусь. Что же до вас, — обратилась она к Нату и двум другим, — здесь пролилось достаточно крови. С меня хватит.

Она посмотрела на Джеда Смита, который наблюдал за ней с ужасом во взгляде, и ее голос дрогнул, но всего раз.

— Прости, папа, — мягко сказала она. — Я очень многое не могу объяснить. Я… — Мэдди осеклась, поняв, как абсурдно пытаться говорить ему, что дочь, которую он знал четырнадцать лет, превратилась в совершенную незнакомку. — Береги себя, береги Мэй. У меня все будет хорошо. А вам, — переключилась она на Ната и Одуна Бриггса, — вам лучше уйти. Или вы хотите подождать, пока Скади проснется?

Трое мужчин не хотели. Они поспешно сбежали, и только Джед осмелился еще разочек бросить взгляд через плечо, прежде чем растворился в ночи.

Локи попытался последовать их примеру.

— Ладно, ребята, если это все…

— Нет, не все, — возразил Один.

— Вот как, — произнес Локи. — Слушай, старина, я, несомненно, ценю наше воссоединение. В смысле, столько времени прошло, и я чертовски рад, что ты выжил и вообще, но…

— Заткнись, — приказала Мэдди.

Локи заткнулся.

— А теперь слушайте меня.

И оба повиновались.

В тоннелях под холмом Красной Лошади Сахарок-и-кулёк тщетно пытался предотвратить мятеж. В отсутствие Капитана, при нарастающем кризисе в Оке Лошади, все начало разваливаться на части, и только убежденность Сахарка в том, что Капитан, во-первых, еще жив, а во-вторых, склонен обвинять его во всех неприятностях, удерживала его от того, чтобы вместе с остальным сбродом мародерствовать, крушить и беситься.

— Говорю тебе, — втолковывал он своему другу, Озорнику-рядом-с-ветром. — Когда он вернется и увидит этот бардак…

— Да как он вернется? — вмешался гоблин по имени Крепкий-и-смелый. — Око закрыто. Ворота перевернуты. Нам придется рыть, точно кролики, чтобы выбраться в Надземный мир, а когда мы окажемся наверху, там будут кишмя кишеть охранники, полицейские и прочая сволочь. Я вам вот что скажу: пакуйте вещички, берите с собой все, что есть ценного, и валим отсюда, пока не поздно.

— Но Капитан… — запротестовал Сахарок.

— К дьяволу его! — рявкнул Крепкий-и-смелый. — Всяко десять к одному, что он уже умер.

— Принято, — крикнул Озорник, почуяв пари.