Мир от Гарпа

— Сравнивать их нельзя — вставил Гарп. — Конечно, я понимаю, эта вещь менее значительна.

— Тогда давай больше не будем о ней говорить, — сказала Хелен.

Гарп с минуту дулся:

— Но тебе не понравилось и „Второе дыхание рогоносца“. Не уверен, что тебе по душе придется и следующий роман.

— Следующий? Ты начал писать новую вещь?

Гарп опять надулся.

Хелен сейчас ненавидела его — как он может вытворять такое, провоцировать к себе ненависть, но она желала его — что поделать, она его любит.

— Пожалуйста, — снова попросила Хелен, — пойдем спать!

Но Гарп вдруг увидел возможность немного помучить ее в отместку и выложить пусть не всю, но хоть частицу правды. И он глянул на Хелен загоревшимся взглядом.

— Давай перестанем спорить! — взмолилась Хелен. — Идем наверх!

— Так ты считаешь, что „Грильпарцер“ — моя лучшая вещь? — Гарп знал, что она думает о втором романе. Да, „Промедление“ ей нравится, но первое произведение — всегда первое. Для нее „Грильпарцер“ — лучшее из всего, что он написал.

— Да. Из всего написанного до сих пор — лучшая, — как можно мягче сказала она. — Ты прекрасный писатель. И знаешь, что я в этом убеждена.

— Выходит, — ехидно заключил Гарп, — я просто не могу реализовать свои возможности?

— Еще реализуешь! — сказала она, и в ее голосе все глуше звучала нежность.

Какое-то время они в упор глядели друг на друга. Хелен первой отвела глаза. Гарп встал и пошел наверх.

— Так ты идешь? — спросил он, не оборачиваясь.

Она видела только его спину; его намерения были ей непонятны, его чувства скрыты от нее; скрыты или поглощены его треклятой работой?

— Будешь еще что-то читать? — повернулся Гарп.

— Нет, с чтением пока все.

Гарп пошел дальше.

Когда Хелен легла, он уже спал; если бы он хоть немного думал о ней, разве бы он заснул, в отчаянии подумала Хелен. А Гарпа беспокоило сразу столько вещей, что он был в полной растерянности. Оттого и уснул. Думай он о чем-нибудь одном, он бы еще бодрствовал. И тогда многое в дальнейшем сложилось бы по-иному.

Но сейчас все сложилось именно так. Сидя на кровати рядом со спящим на спине мужем, она смотрела на его лицо с такой нежностью, какую, думала она, сердце не выдержит. Вот он зашевелился: на простыне внизу обозначился холмик. Значит, во сне он ждет ее прихода еще сильнее, чем наяву. Откинув простыню, она нежно прижалась губами к его мужской плоти… Гарп проснулся с удивленным и виноватым видом — казалось, он никак не может понять, где он и с кем. Хелен, напротив, не чувствовала себя виноватой, ей было грустно. Позже Гарп решит — очень похоже, что Хелен поняла: во сне он видел не ее, а миссис Ральф.

Когда Гарп вышел из ванной, Хелен спала. Заснула она тотчас же. Чувство вины отпустило ее — она вольна была видеть любые сны. Лежа с ней рядом, Гарп еще долго любовался удивительно чистым выражением на лице жены, пока ее не разбудили дети.

13 ПРОСТУДЫ УОЛТА

Когда Уолт простужался, Гарп плохо спал по ночам. Просыпался, шел к мальчику, прижимался к его теплой щеке, целовал, словно хотел взять себе его болезнь и тем избавить от нее сына. Будь его воля, он бы и дышал за него.

— Господи, — говорила ему Хелен. — Это же всего-навсего простуда. Данкен в пять лет всю зиму ходил с насморком и кашлем.

Данкену скоро исполнялось одиннадцать, и он, похоже, с простудами расстался. Уолт же без конца болел; не вылежится как следует и опять болеет. Когда же пришел март с дождями и слякотью, организм Уолта совсем потерял сопротивляемость. По ночам он захлебывался кашлем, не дававшим заснуть ему самому и Гарпу. Вслушиваясь в дыхание мальчика, Гарп иногда засыпал рядом, но скоро испуганно вскакивал, не слыша биения его сердца; а это малыш отталкивал тяжелую голову отца, стараясь устроиться поудобнее.

И врач и Хелен твердили Гарпу — это простой кашель. Но каждую ночь неровное дыхание Уолта пугало его, мешая спать. К когда за полночь раздавался звонок Роберты, сна у него уже ни в одном глазу не было. Эти внезапные вторжения могучей мисс Малдун больше не путали его, он к ним привык. Но Хелен ночные бдения Гарпа раздражали.

— Если бы ты сел писать, то спал бы всю ночь без просыпу, — говорила она. Хелен была уверена: спать ему мешает избыток воображения. Гарп знал: если воображение слишком буйствует не на листках бумаги, а в жизни, значит, он недостаточно работает за письменным столом. Взять хотя бы сны. Гарпу часто стали сниться кошмары, где жертвами были его дети. Один из таких кошмаров начался с того, что Гарп сидел дома и рассматривал одну очень непристойную фотографию в порнографическом журнале. В борцовской команде университета — Гарп иногда тренировался вместе с ними — был в ходу особый лексикон для описания подобных картинок. И, что характерно, борцы его команды в Стиринге много лет назад употребляли точно такие слова, описывая подобные художества. С тех пор изменилось только одно — порнография стала куда более доступна.