Мир от Гарпа

Гарп бросил укоризненный взгляд на Роберту Малдун, но она смотрела на Данкена, обозревавшего Манхэттен в подзорную трубу.

— Вам опасно туда идти, Гарп, это верно, — подтвердила Роберта. — Я не стала ничего говорить, не хотела вас расстраивать. Но идти туда просто неблагоразумно.

— Значит, мне запрещается туда идти? — удивился Гарп.

— Это — похороны исключительно для женщин, — сказала Роберта. — Женщины любили ее, и женщины ее оплачут. Так мы это себе представляем.

Гарп уставился на Роберту.

— Но я тоже любил ее, — заявил он. — И я ее единственный сын. Вы хотите сказать, что я не могу участвовать в этом шабаше потому, что я мужчина?

— Я просила бы вас не называть наше прощание с ней шабашем, — сказала Роберта.

— А что такое шабаш? — поинтересовался Данкен.

Дженни Гарп снова запищала, но на этот раз Гарп даже не услышал ее. И Хелен взяла у него дочку.

— Вы хотите сказать, что мужчинам запрещено присутствовать на похоронах моей матери? — спросил Роберту Гарп.

— Я же вам сказала: никакие это не похороны, а просто дань уважения, — пояснила Роберта.

— Я пойду, Роберта, — стоял на своем Гарп. — Мне все равно, как вы это называете.

— О Боже! — воскликнула Хелен. — Попробую еще раз связаться с отцом. — И она с малышкой на руках вышла из комнаты.

— Вон идет однорукий, — сказал Данкен.

— Гарп, пожалуйста, не ходите, — попросила Роберта.

— Она права, — поддержал её Джон Вулф. — Я тоже хотел пойти. Как-никак я был ее издатель. Но потом махнул рукой — пусть делают что хотят. Думаю, Дженни одобрила бы их затею.

— Мне все равно, как бы она к этому отнеслась, — бунтовал Гарп.

— Да, пожалуй, все равно, — кивнула Роберта. — Это еще одна причина, почему вам не следует туда идти.

— Вы не представляете себе, Гарп, как некоторые феминистки реагировали на вашу книгу, — пояснил Джон Вулф.

Теперь округлились глаза у Роберты Малдун.

Гарпа и раньше обвиняли в том, что он наживает капитал на авторитете матери в феминистском движении. А тут еще появилась рекламная статья, организованная Джоном Вулфом. В ней оплакивалась участь несчастного автора, потерявшего вслед за маленьким сыном замечательную мать. Стало быть, и эта трагедия беззастенчиво использована для кассового успеха книги.

К счастью, Гарп не видел этой статьи. Даже Джон Вулф морщился, вспоминая ее.

А „Мир от Бензенхейвера“ раскупался, как горячие пирожки. Было ясно: о книге будут спорить годы, будут изучать в колледжах. И не только ее, но и другие романы Гарпа. В одном университете уже появился курс, где три романа Гарпа изучались вместе с автобиографией Дженни и „Историей Академии Эверета Стиринга“ Стюарта Перси. По-видимому, курс преследовал цель досконально изучить творческий метод Гарпа по тем книгам, из которых можно извлечь достоверные подробности его жизни.

К счастью, об этом курсе Гарп тоже ничего не знал.

— А вон еще идет без ноги, — объявил Данкен, обшаривая в трубу улицы Манхэттена в поисках калек и увечных, — занятие, на которое не хватит жизни.

— Пожалуйста, Данкен, прекрати, — сказал ему Гарп.

— Если вы действительно хотите пойти со мной, Гарп, — тихо сказала Роберта, — вам надо переодеться женщиной.

— Если верблюду легче пройти в угольное ушко, чем мужчине на ваше собрание, — огрызнулся Гарп, — вам, Роберта, нужно молиться, чтобы устроители не делали хромосомного анализа в дверях.

Он тут же раскаялся в своих словах. Роберта вздрогнула, как будто ей дали пощечину. Он взял ее большие руки в свои и держал так, пока не почувствовал ответное пожатие.

— Извините, — прошептал он. — Уж если необходимо переодеваться, прекрасно, что вы здесь. Ведь у вас большой опыт по этой части.

— Что верно, то верно, — согласилась Роберта.

— Просто смешно, — пожал плечами Джон Вулф.

— Если хоть одна женщина узнает вас, Гарп, — предупредила Роберта, — они разорвут вас в клочья. В лучшем случае — просто не пустят.

Хелен вернулась с раскапризничавшейся Дженни Гарп на руках.

— Дозвонилась до директора Боджера, — сообщила она, — и попросила его поискать папу. Пропал куда-то — на него это не похоже.

Гарп покачал головой.

— Немедленно едем в аэропорт, — решила Хелен. — В Бостоне возьмем напрокат машину — и в Стиринг. Детям надо скорее отдохнуть. А ты, если уж тебе так хочется, вернешься в Нью-Йорк на это сборище.