Обещание страсти

Но Парк-авеню далеко от Сохо. Это другая Вселенная. А воздух все еще полон летнего тепла, и ночь освещена улыбками.

— Куда ты, любовь моя?

— Есть дела дома.

— Тогда пока. — Он уже не интересовался ею, всецело поглощенный гуашью.

Кизия поцеловала его на прощание, окинула комнату быстрым, внимательным взглядом. Ей было противно возвращаться домой. Все время возникало чувство, что она не сможет вернуться обратно. Вдруг кто-то откроет ее секрет, узнает, где она бывает, и помешает ей прийти сюда еще раз. Мысль эта повергала в ужас. Ей необходимо возвращаться — она не может без Сохо, ей нужен Марк, и ей уже не обойтись без всего, что с этим связано. Кто может помешать ей? Эдвард? Призрак ее отца? Вздор. Ей двадцать девять лет. И все равно, уходя из Сохо, она не могла избавиться от ощущения, что пересекает вражескую границу, чтобы вести разведку за железным занавесом. Ее развлекали подобные фантазии. А спокойствие, с которым Марк воспринимал ее исчезновения и возвращения, облегчало путешествия из мира в мир. Она смеялась над собой, легко сбегая по лестнице.

Стояло яркое солнечное утро. Кизия вышла из подземки за три квартала от своего дома и быстро пошла по Лексингтон-авеню и Семьдесят четвертой. Медсестры из Леннокс Хилл торопились на обед, посетители магазинов к полудню выглядели измученными, злобно выли машины. Все здесь двигались в убыстренном темпе. Было темнее, грязнее и шумнее, чем в Сохо.

Привратник открыл перед нею дверь и, приветствуя, прикоснулся к фуражке. В холодильнике, заведенном управляющим дома специально для таких случаев, хранились для нее цветы. Боже упаси, если они завянут, пока мадам посещает парикмахера или Сохо. Привычная белая коробка от Уита.

Кизия, взглянув на часы, быстренько прикинула свои дела. В течение дня надо сделать кое-какие звонки, охотясь за лакомыми кусочками для колонки Мартина Хэллама. А тот материал, что уже закончен, передать агенту по телефону. Быстренько принять ванну, а затем бегом на встречу по организации бала в пользу больных артритом. Первая встреча в этом году и отличный материал для Мартина Хэллама. В пять часов можно снова пойти в Сохо, купить провизию у Фьореллы и быть готовой к вечерней прогулке с Марком. Великолепно.

Дома телефонная служба сообщила, что ей несколько раз звонили. Эдвард, два раза Марина и Уит — он интересовался, не изменились ли их планы на завтрашний вечер. Кизия перезвонила ему, пообещала завтра быть полностью в его распоряжении, поблагодарила за розы и внимательно выслушала, как он скучает по ней. Через пять минут она уже лежала в ванне, совершенно забыв про Уита, а через пятнадцать вытиралась большим белым полотенцем с розовой монограммой.

Встреча проходила дома у Элизабет Морган. Миссис Энджиер Уимпл Морган III. Она была ровесницей Кизии, но выглядела лет на десять старше. Муж был старше ее вдвое. Она стала его третьей женой; две предыдущие благополучно умерли, существенно увеличив его состояние. Элизабет все еще занималась переделкой дома. По ее словам, «чтобы найти именно то, что нужно, уходит целая вечность».

Кизия опоздала на десять минут, и, когда она прибыла, в зале уже толпились дамы. Две горничные в хрустящей от крахмала черной форменной одежде подавали чай с сандвичами и лимонад на длинном серебряном подносе. Дворецкий бесшумно принимал заказы на спиртное — он пользовался большей популярностью, чем тот, что предлагал еще один длинный серебряный поднос — с чаем.

На кушетках и пуфиках в стиле Людовика XV («Представляешь, дорогая, восемь — у Кристи! И все в один день! Знаешь, это из поместья Ричли, там есть такая надпись!») торжественно, будто на королевских тронах, сидели пожилые матроны из комитета, позвякивающие золотыми браслетами и увешанные жемчугами: «пристойные» костюмы и «потрясающие» шляпы — целая выставка моделей от Баленсиага и Шанель. Они пристально смотрели на женщин помоложе, готовые разразиться потоком критических замечаний.

Зал был двухэтажный, камин — французский, мрамор эпохи Людовика XVI — «сказочный», а люстра «ужасная» — свадебный подарок матушки Элизабет. Столики розового дерева, инкрустированный письменный стол, сундучок с украшениями из золоченой бронзы — все это напоминало обстановку у Сотби накануне аукциона.

«Девочкам» было дозволено полчасика расслабиться, перед тем как приступить к делу, и наконец из глубины комнаты их призвали к вниманию. Вела собрание Кертни Сен-Джеймс.