Альковные секреты шеф-поваров

— Итак, Брайан, если я правильно понял, ты предлагаешь не менять существующие процедуры отчетности. То есть фактически ничего не предлагаешь. Статус-кво, дамы и господа!— добавил он низким голосом, мастерски пародируя манеру Фоя, к радости всех присутствующих, за исключением объекта пародии. Шеннон, которая имела счастье наблюдать за репетициями Скиннера в баре, даже хихикнула в ладошку, когда тот характерно повел глазами.— В таком случае возникает вопрос, и я убежден, что мое недоумение разделяют все сидящие в зале весьма занятые люди: зачем нас собрали?— Голос Скиннера окреп и зазвенел.— Надеюсь, не для того, чтобы сделать сообщение, которое вполне можно было разослать по е-мейлу, проявив таким образом заботу о ресурсах департамента на деле, а не на словах!— закончил он с холодной улыбкой, не сводя глаз с докладчика.

Кибби был, мягко говоря, ошарашен и понятия не имел, что ответить. В голове стучали молотки, коленки дрожали. Чувствуя себя как заяц в свете фар, он оглядел сурово притихшую аудиторию.

Два — ноль.

— Если не сломано, то зачем чинить…— начал он неуверенно, чуть ли не шепотом.

Колин Макги непонимающе посмотрел на Скиннера, затем на Кибби. Недовольство разбегалось по залу, как степной пожар.

— Эй, Брайан,— резко воскликнул Скиннер.— Погромче, пожалуйста! Ничего не слышно.

— Если не сломано…— упрямо залепетал Кибби. Фразу ему закончить не удалось: из желудка поднялась мощная волна. Он закрыл лицо ладонью, сгорбился — и сумел-таки направить основную струю рвоты в мусорную корзину, хотя дочерние струйки заляпали стол и даже брызнули чуть-чуть на рукав Купера.

Три — ноль. Всухую!

Шеннон и Колин Макги поспешили на помощь бедному блевуну. Боб Фой сокрушенно покачал головой.

— Да, с вирусом шутки плохи,— бесстрастно заметил Скиннер, наблюдая, как Кибби с рычанием изрыгает густые потоки яиц, помидоров и ветчины, а Купер брезгливо морщится и отирает пиджак носовым платком.

Дэнни Скиннер поднялся и покинул зал с гордо поднятой головой, явно довольный исходом доклада, оставив за спиной расхристанного Кибби и тревожно гомонящих коллег. Под маской триумфа, однако, его мысль упорно пыталась разобраться в происшедшем.

Хм… Что же это было?

Совпадение, не иначе. Кибби просто подцепил простуду. Действительно, какой-нибудь вирус. А у меня от ежедневных пьянок повысилась толерантность к алкоголю… Тревожный симптом, кстати. Так обычно бывает перед тем, как окончательно спиться: возрастает сопротивляемость. Последний проблеск света на пороге вечной тьмы.

Но… Кибби был совсем никакой, словно с бодуна! Все признаки налицо, уж мне ли не знать…

Нет, ерунда! Желаемое за действительное…

Рабочий день пролетел легкой ласточкой: Скиннер даже не заметил, как разгреб бумажный завал на столе. Ступая как по воздуху, он покинул офис и по пути домой не преминул заскочить в несколько излюбленных местечек: «Старый боцман», «Виндзор», «Робби», «Бар Лорн» и, разумеется, «Центральный».

Остаток вечера он провел перед телевизором, смотря по четвертому каналу кино «Хороший, плохой, злой» и душевно отхлебывая попеременно из бутылки «Джека Дэниэлса» и из литровой «кока-колы». Свербящая мысль не давала ему покоя. Необходимо убедиться!.. Он прикурил сигарету — и после секундного колебания решительно потушил ее о собственную щеку. Из его груди вырвался надрывный крик, на глазах выступили слезы. Досада язвила больнее, чем ожог.

Идиот, бля!!! Надо же быть таким уродом! Теперь на всю жизнь шрам останется…

Настроение было испорчено. Скиннер досмотрел кино вполглаза, периодически трогая саднящую рану на щеке.

В конце концов он забрался в кровать и приготовился к привычной пытке пьяного полусна, однако вопреки его ожиданиям забытье навалилось тяжелой теплой тушей, напрочь заблокировав сознание.

Пробуждение было легким и на редкость освежающим. Он бодро протрусил в ванную — и, посмотревшись в зеркало, сразу почуял неладное. Чего-то не хватало… Быстрые крылышки ликования затрепетали в груди, поднимая волны столь радужных и невообразимых перспектив, что у Скиннера закружилась голова, и он присел на унитаз.

А главное, болело ужасно! Брайан Кибби морщился и терпел, пока Джойс смазывала антисептиком чудовищную рану у него на щеке.

— Ох, какая глубокая!— сокрушалась она.— Ты, наверное, расчесал. Похоже на укус или… ожог.