Механизм жизни

Он не заметил, откуда появилась баронесса.

– Где ты остановился?

Ему почудилось, что сперва прозвучал вопрос, а уж потом рядом встала она. Узнав, что живет Шевалье в гостином доме, причем в снятой квартире он не один, Бригида не стала долго размышлять.

– Сними номер в Демутовом трактире. Жди, я приду. Не обещаю, что скоро, но ты жди. Вот деньги…

В руке Огюста возникли ассигнации и пригоршня монет. Он машинально посмотрел: сколько? – ничего в сумерках не разобрал и почувствовал себя мерзко. Приживал, дон Жуан на содержании! Забыв, что искал баронессу по всему Петербургу, он чуть было не швырнул эти проклятые деньги на землю.

– Дурачок… Какой же ты у меня дурачок! Неужели ты хочешь, чтобы я пришла к тебе в этот твой… как его? – гостиный дом? К твоим спутникам?

Нет, он этого не хотел.

– Жди. Я очень постараюсь…

Портье номер сдал не сразу. Даже при виде звонкой мзды, нелепо большой, ибо Шевалье не отличал червонец от империала,^[27] он колебался. Чувствовалось, что заведение приличное и под надзором. Мало ли кто сейчас говорит по-французски? По счастью, прилично одетый молодой человек имел при себе паспорт, а упоминание о приглашении Технологического института, которое Огюст смело распространил на свою скромную персону, решило дело.

Баронесса задерживалась. Томясь, Шевалье расхаживал по комнате. Он уже плохо понимал, что сделает, когда она придет. Схватит в объятья? Начнет выговаривать? Устроит скандал? Признается в любви? Кинется спасать, не успев даже поинтересоваться: от кого ее спасать и нужно ли?

В смятении чувств он упал в кресло. Стену напротив украшало трюмо в резной рамке. Листья, амуры; позолота утратила блеск, но еще держалась. Скоротать время? – отчего же не скоротать, подумал он, криво ухмыльнувшись дурному каламбуру.

И взглянул в зеркало, как в омут бросился.

Механизм Времени капризничал, не желая запускаться. Целую вечность Огюст имел удовольствие наблюдать лишь собственную унылую физиономию. В какой-то момент померещилось: зеркало запотело. Огюст решил встать, чтобы протереть мутную поверхность. Его качнуло вперед, и он, как в колодец, ухнул во внезапно разверзшуюся прореху Мироздания.

От падения захватило дух. Вокруг веселыми мушками роились снежинки, подмигивали алмазными блестками:

• – Кто в колодец к нам упал,
• В нашу компанию, к Маржолен?
• К нам свалился Шевалье —
• Гей, гей, от самой реки!..

Угольная чернота «колодца» сменилась бирюзовым куполом неба, раскрывшегося над головой. В тридцати шагах плескалось море, лизало перламутр песка. У самой кромки рос гриб-исполин – высотой с двухэтажный дом. Слоновая кость «ножки», крыша-«шляпка» бросала на песок густую бархатную тень. Захотелось потрогать «гриб» – гладкий? шершавый? горячий?

Увы, руки отсутствовали.

– Ну, это можно и поправить.

В воздухе, переливаясь, возникло марево. Миг, и оно оформилось в прозрачную человеческую фигуру. Лица не разглядеть, а вот пропорции, насколько мог судить Огюст, у призрака были идеальные.

Аполлон, да и только!

– Мы уж вас заждались, – заявил призрак.

– Мы знакомы?

– В некотором роде, – марево хихикнуло. – При первой встрече вы сочли меня ангелом.

– А вы представились лаборантом! То-то я думаю: где я слышал ваш голос?

– Любопытная конверсия коммуникативных импульсов, – загадочно пробормотал ангел-лаборант. – Вы, случаем, не поэт? С поэтами бывает…

– Хочу выразить вам свою признательность! – обвинение в стихотворстве Огюст пропустил мимо ушей. – Вы ведь мне, как ни крути, жизнь спасли…

– Да ну, чего там, – от смущения призрак пошел густо-лиловыми разводами. – Вы бы в любом случае выжили. Индетерминизм зафиксированных исторических событий… Против рожна, знаете ли, не попрешь.

– И все равно – спасибо! Я, между прочим, перед вами еще и виноват.

– Это в чем же?

– Проболтался глазу, что вы со мной разговаривали. Я ж не знал, что вам не положено! Надеюсь, вам не сильно влетело?

– Кому вы проболтались?!

– Ну, Переговорщику. Он грозился вам нагоняй устроить.

Последовавшей реакции Шевалье никак не мог ожидать. Лаборант зашелся в хохоте, да так, что размазался в бесформенную кляксу, утратив образ и подобие человека. Огюст даже испугался за него.

– Глаз! Ой, не могу! Эк вы его приложили! – призрак выбрасывал во все стороны радужные жгутики. Те игриво шевелились на манер бахромы медуз. – Точно: глаз! За всеми следит, во все лезет, до всего ему дело есть… Насчет нагоняя не сомневайтесь – устроил по первому разряду! Только нам не привыкать. Оно даже к лучшему вышло – потом он остыл, признал, что контакт прошел успешно, без побочных эффектов… Вот мне и поручили вас встретить.

---

27 Червонец (в этот период времени) – трехрублевая золотая монета. Империал – золотая монета достоинством в десять рублей.