Пирамиды

— Но, учитель, это же пирамида, — воззвал он к Дилю. — А пирамиды взламывать не положено.

— Что ты предлагаешь, парень? — фыркнул царь. — Тут столовым ножом не обойдешься.

— Давай, Джерн, — поощрил Диль. — Все в порядке.

Джерн пожал плечами, поплевал на ладони, которые, правду сказать, и так были мокрые от ужаса, размахнулся и ударил.

— Еще, — велел царь.

Огромная плита отозвалась глухим звуком, но это был гранит, и он выдержал. Сверху посыпалась штукатурка, и эхо, перекликаясь, разнеслось по мертвым аллеям некрополя.

— Еще.

Бицепсы Джерна напоминали черепах, вымазавшихся в смазке.

На этот раз ответный гул донесся из чрева пирамиды, словно где-то в ее глубинах упала на землю тяжелая крышка.

Троица застыла в молчании, прислушиваясь к шарканью внутри гробницы.

— Еще, ваше величество? Спросил Джерн.

Диль и царь замахали на него.

Шаркающие шаги приближались.

И вот плита сдвинулась. Медленными, неуверенными толчками она двигалась в сторону, пока наконец не открылся зияющий чернотой проем. На фоне гробовой тьмы Диль различил черную тень.

— Что вам угодно? — вопросила тень.

— Бабуль, это я — откликнулся царь.

Тень застыла неподвижно.

— Маленький Путль? — недоверчиво уточнила она.

Царь старался не смотреть на Диля:

— Да, бабуля. Мы хотим тебя выпустить.

— Кто эти люди? — недовольно осведомилась тень. — У меня ничего нет, молодой человек, — обратилась она к Джерну. Денег в пирамиде я не держу, и можешь убрать свое оружие, мне ничуточки не страшно.

— Это слуги, бабуля, — объяснил царь.

— У них есть удостоверения? — прошамкала старая дама.

— Я ручаюсь за них, бабуля. Мы пришли тебя выпустить.

— Я стучалась целыми часам, — сказала покойная царица, выступая из тени. Она выглядела точно так же как царь, только повязки на ней были серые от пыли. — потом выбилась из сил, пошла и легла. Никто о тебе не позаботится, когда ты умер. Куда мы направляемся?

— Освободить остальных, — ответил царь.

— Чертовски неглупая мысль, — и старая царица заковыляла вслед за ним.

— Так вот он, значит, какой Загробный мир… — Не вижу значительных улучшений. — Она бросила на Джерна пронзительный взгляд исподлобья. — А ты, юноша, тоже покойник?

— Нет госпожа, — проблеял Джерн дрожащим, наигранно бодрым голосом человека, идущего по канату над пропастью безумия.

— Умирать не стоит. Запомни это.

— Да госпожа.

Царь прошаркал по древним плитам к следующей пирамиде.

— Эту я знаю, нахмурилась царица. — Она была здесь еще в мои дни. Царь Ашкурментеп. Третья империя. Послушай, юноша, а зачем тебе молот?

— Извините, госпожа, но я должен стукнуть в дверь, — признался Джерн.

— Незачем стучать. Он всегда дома.

— Мой помощник имеет в виду, что надо сбить печати, — вступил в беседу Диль, изо всех сил стараясь угодить.

— Мое имя Диль, о царица. Я бальзамировщик.

— Неужели? У меня тут как раз в нескольких местах расползлось по шву.

— Эта будет великая честь, о царица, — поклонился Диль.

— Да, несомненно, — ответила царица, со скрипом поворачиваясь к Джерну. — Юноша, убери наконец этот молот!

От неожиданности Джерн взмахнул молотом, который, как вспугнутая куропатка, описал крутую траекторию и, едва не задев Диля по носу, вдребезги разбил печать.

Нечто, возникшее в облаках оседающей пыли, было одето явно не по последнему слову моды. Повязки от времени побурели, и опытным взглядом профессионала Диль отметил, что они здорово протерлись на локтях. Раздался невыразимый голос — с таким звуком открывается крышка старого гроба.

— Я воссталъ, — поведало нечто. — Из тьмы кромешной. Се есть Загробный Миръ?

— Похоже, что нет, — пожала плечами царица.

— Нетъ?!

— Да уж, вряд ли стоило столько мучиться и умирать, — сказала царица.

Старец осторожно кивнул, словно боясь, что у него отвалится голова.

— Должно что-то содеять. Он взглянул на Великую Пирамиду и указал на нее тем, что некогда было рукой.

— Кто опочилъ тамъ? — осведомился он.

— На данный момент я, — признался Теппицимон, выступая вперед. — Кажется, мы не встречались, дело в том, что я еще не погребен, а пирамиду построил мой сын. Поверь, вся эта затея была целиком против моей воли.

— Мерзость, — изрек старец. — Я чувствовалъ, какъ ее строятъ. Даже во смертномъ сне я чувствовалъ сие. В ней можно упокоить весь миръ.