Жить дальше

— Она убила шестерых, — тихо сказала Пейдж. — Она убила и Филиппа. А если не выживет Алисон, — то семерых. Как она могла явиться на похороны Филиппа? Как она смела?!

— Это был неплохой ход. Он придал ее образу благородные черты, — ответил Тригви.

— Это просто чудовищно. — Пейдж была потрясена увиденным. Всю ночь она проплакала в объятиях Тригви. Теперь они знали, кто чуть не убил их детей. Пусть это ничего не меняло, но теперь они знали точно. Скорее всего и в ту ночь на мосту Лора Хатчинсон была пьяна, и именно она врезалась в машину Филиппа.

На следующий день Тригви внимательно прочитал все газеты и за завтраком включил телевизор. Сенатор с траурным видом сообщил журналистам, как он скорбит и как ужасно себя чувствует его жена. Они, разумеется, оплатят похороны, и расследование, и все остальные издержки. Он лично подозревает, что автомобиль его жены был неисправен, в частности рулевое колесо и тормоза.

Пейдж едва не завопила от ярости, услышав это. Потом перед камерой предстала пострадавшая дочь. Девочка боязливо смотрела в камеру, уцепившись за руку папы, и пыталась улыбнуться непослушными губами. Саму Лору так и не показали. Сообщалось, что она в шоковом состоянии и находится под наблюдением врачей. Ясно было, что она не в том виде, чтобы изображать из себя скорбящую страдалицу.

Едва они вышли из дому, чтобы ехать в госпиталь, как сразу попали в окружение оператора телевидения и четырех репортеров. Им нужна была фотография Хлои в инвалидном кресле или на костылях, и они хотели узнать мнение Тригви по поводу катастрофы в Ла-Джолле.

— Разумеется, я в шоке. Это просто ужасно, — осторожно ответил он, стараясь быстрее добраться до машины. Фотографировать Хлою он не разрешил.

Когда они очутились в машине, Пейдж вдруг пришла в голову мысль, что репортеры наверняка отправятся и в госпиталь. Как только они доехали, Пейдж сразу побежала в палату — она не хотела дать им возможность снять дочь в таком состоянии, превратить ее горе в спектакль, вызвать всеобщую жалость к Алисон. Это была не настоящая Алисон, и никто не имел права использовать ее для возбуждения гнева общества. Независимо от того, насколько была виновна Лора Хатчинсон, Пейдж не хотела, чтобы из ее девочки сделали орудие мести.

В холле действительно собралось полдюжины репортеров и фотографов. Узнав Пейдж, они тут же попытались остановить ее и задать свои бесчисленные вопросы:

— Что вы чувствуете теперь, миссис Кларк, когда стало ясно, что Лора Хатчинсон скорее всего виновна и в трагедии вашей дочери?.. В каком сейчас состоянии ваша дочь? Есть ли надежда на ее выход из коматозного состояния?

Репортеры пытались расспросить и главного врача, и медсестер, но никто из них не стал отвечать на их настойчивые вопросы. Они даже попытались подкупить персонал, чтобы сделать несколько фотографий в палате, но, к их несчастью, они обратились к Френс. Та пригрозила выкинуть их из госпиталя и подать на них иск.

Она вышла в коридор, чтобы вытащить Пейдж из лап репортеров, а Тригви помогал ей. Пейдж заявила, что не даст никаких интервью.

— Но разве вы не чувствуете ярости и ненависти к этой женщине за те увечья, что она причинила вашей дочери? — попытались они спровоцировать ее.

— Мне очень жаль, — с достоинством ответила Пейдж, протискиваясь по коридору, — как и всем, кто пострадал в результате этого несчастного случая. И мне очень жаль родственников всех, кто погиб в Ла-Джолле. — И она скрылась вместе с Тригви в палате, чувствуя себя так, словно ей пришлось пройти через смерч. Сестры плотно закрыли дверь в палату и задернули шторы, чтобы репортеры не могли сфотографировать Пейдж и Алисон через окно.

В тот же день Тригви позвонил своему приятелю-журналисту и был потрясен тем, что тому удалось раскопать.

Оказывается, за три последних года Лора Хатчинсон четырежды лечилась от алкоголизма в знаменитой клинике в Лос-Анджелесе, но, судя по всему, безуспешно. Она, разумеется, поступала туда под вымышленными именами, но источник в клинике подтвердил, что это была именно она. Кроме того, в архивах патрульной дорожной службы сохранились записи о нескольких мелких дорожных инцидентах с ее участием и одной серьезной аварии в Мартас-Вайн-Яре, где она отдыхала. Обошлось без серьезных случаев, лишь однажды она сама получила сотрясение мозга. Пока удавалось замять все эти случаи и засекретить записи в архиве полиции. Однако другу Тригви удалось-таки добраться до них. Он сказал, что скорее всего ради закрытия этих сведений были использованы взятки, а может быть, и политические льготы. Тем не менее адвокатам ее мужа и людям из Республиканской партии удалось сохранить ее репутацию.