Час ведьмовства

Хотя женщина стояла в профиль, Майкл узнал смутно запомнившиеся ему тогда детали: гладкая, упругая кожа, изящно очерченные, миловидные черты лица и глубоко посаженные, слегка лучащиеся серые глаза. Поставив ногу на нижнюю ступеньку крыльца, она прислонилась к перилам и застыла в этой предельно раскованной, обманчиво «мужской» позе.

Майкла удивляло все сильнее нараставшее в нем ощущение необъяснимой беспомощности и в то же время отчаянной жажды завоевать, покорить эту женщину. Сейчас у него не было времени анализировать свои чувства, да, по правде говоря, и не хотелось. Он вдруг понял, что счастлив – в первый раз за последнее время действительно счастлив.

Майклу вновь вспомнился пронизывающий морской ветер, лучи яркого света, бьющие в лицо, люди из береговой охраны, спускавшиеся на палубу, точно ангелы с туманных небес… Вспомнились его обращенные к спасительнице мольбы: он просил не увозить его с яхты… И вновь в ушах прозвучал ее голос: «Все будет хорошо…»

Что ж, пора выйти и наконец поговорить с ней. Сейчас он ближе к исполнению давнего желания, чем когда-либо. Это его шанс. Как приятно оказаться рядом с ней – одно только присутствие этой женщины заставляло его чувствовать себя обнаженным. Такое ощущение, будто чья-то невидимая рука расстегивает молнию на брюках…

Майкл быстро оглядел улицу. Никого, кроме одинокой человеческой фигуры, маячившей в одном из дверных проемов. Но именно на этого человека и был устремлен пристальный взгляд доктора Мэйфейр – на седого мужчину в твидовом костюме-тройке и с зонтиком в руке, который он держал словно тросточку. Уж явно не репортер.

Майклу показалось весьма странным, что доктор Мэйфейр по-прежнему не сводила глаз с незнакомца, а тот в свою очередь внимательно разглядывал ее. Оба они стояли неподвижно и держались так, словно ничего необычного не происходило, хотя на самом деле все это было совершенно необычным.

А ведь действительно, несколько часов назад тетя Вив говорила, что какой-то человек приехал прямо из Лондона только для того, чтобы с ним повидаться. Возможно, речь шла как раз об этом незнакомце – выглядел он, во всяком случае, как истинный англичанин. Если так, остается только пожалеть беднягу, проделавшего столь долгий путь впустую.

Майкл повернул ручку, вышел и захлопнул за собой дверь. Незнакомец не шелохнулся, только перевел взгляд и уставился на Майкла так же пристально, как прежде на доктора Мэйфейр.

Уже через секунду Майкл забыл про него, поскольку доктор Мэйфейр обернулась и лицо ее озарила очаровательная улыбка. Он мгновенно узнал эти красиво очерченные пепельные брови и густые темные ресницы, делающие серые глаза еще более блестящими.

– Вот мы и встретились снова, мистер Карри, – произнесла она на удивление приятным низким, чуть хриплым голосом, протягивая ему изящной формы длинную руку. В том, как она внимательно оглядела его с ног до головы, Майкл не увидел ничего противоестественного.

– Спасибо, что приехали, доктор Мэйфейр. – Майкл крепко пожал ее руку, но тут же отпустил, устыдившись своих перчаток. – Вы во второй раз вернули меня к жизни. Вот там, наверху, я медленно умирал.

– Знаю, – ответила она. – А чемодан вы захватили в надежде на то, что мы влюбимся друг в друга и остаток жизни проведем под одной крышей?

Майкл засмеялся. Хрипотца в ее голосе была той «изюминкой», которую он обожал в женщинах. Она встречалась очень редко и всегда производила на него волшебное впечатление.

– Увы, нет. Прошу меня извинить, доктор Мэйфейр, – сказал он. – Я хочу сказать, что я… я… в общем, потом мне нужно ехать в аэропорт. У меня билет на утренний шестичасовой рейс в Новый Орлеан. Мне необходимо успеть. Я предполагал оттуда взять такси… то есть от того места, куда мы поедем… Если мне придется возвращаться сюда…

И снова Майклом овладела твердая уверенность, что здесь ему больше не жить. Он вскинул голову и обвел взглядом эркеры окон, темно-янтарную резьбу, так любовно отреставрированную его собственными руками… Но покинутое строение с узким фасадом, в окнах которого тускло отражались лишенные красок отблески вечернего света, больше не было его домом.

На какое-то мгновение все куда-то уплыло; он терял нить событий.

– Простите меня, – прошептал Майкл.

Он действительно словно утратил связь с реальностью и мог бы поклясться, что в данный момент находится в Новом Орлеане. В голове звенело. Если прежде он ощущал вокруг себя некое приятное напряжение, то теперь остались лишь сырость, тяжелое, низко нависшее небо и четкое осознание: годы ожидания позади, и вот-вот должно начаться то, к чему его так долго готовили.