Артур и Джордж

Энсон поглядел на своего гостя с неожиданным уважением — несмотря даже на выпад «грубо невежественный». Общей почвы оказалось больше, чем он ожидал. Ему следовало бы предвидеть, что сэр Артур вряд ли окажется отпетым радикалом.

— А затем подарить приходу трех детей-полукровок.

— Джорджа, Ораса и Мод.

— Трех детей-полукровок, — повторил Энсон.

— Джорджа, Ораса и Мод, — повторил Дойль.

— Джорджа, Ораса и Мод И-дал-джи.

— Вы прочли мой анализ?

— Я прочел ваш… анализ. — На этот раз Энсон решает уступить это слово. — И меня, сэр Артур, восхищают и ваше упорство, и ваша страстность. Обещаю сохранить ваши дилетантские рассуждения между нами. Разглашение их не принесло бы пользы вашей репутации.

— Мне кажется, вам следует предоставить мне самому судить об этом.

— Как угодно, как угодно. Бланш на днях прочла мне интервью, которое вы дали «Стрэнду» несколько лет назад о ваших методах. Надеюсь, ваши слова не подверглись грубым искажениям?

— Что-то не припомню. Но у меня нет привычки прочитывать все подряд для проверки.

— Вы описали, как при сочинении ваших рассказов вас сначала всегда занимает развязка.

— Начало с конца. Невозможно выбрать правильную дорогу, если сперва не установить, куда ты направляешься.

— Вот именно. И вы описали в своем… анализе, как при первой встрече с молодым Идалджи — в вестибюле отеля, если не ошибаюсь, — вы некоторое время понаблюдали за ним и пришли к выводу о его невиновности, еще не познакомившись с ним.

— Именно. По причинам четко изложенным.

— По причинам четко ощущенным, предпочту я сказать. Все, что вы написали, порождено этим ощущением. Едва вы поверили в невиновность этого молодчика, как все встало на свои места. Мой же вывод опирался не на интуитивное озарение в вестибюле отеля, а на совокупность полицейских наблюдений и докладов в течение многих лет.

— Вы сделали мальчика мишенью с самого начала. Вы в письме угрожали ему тюрьмой.

— Я пытался предупредить и мальчишку, и его отца о последствиях дальнейшего следования преступной стезе, которую он, очевидно, избрал. Мне кажется, я не ошибаюсь, считая, что работа полиции имеет цель не просто карательную, но и профилактическую.

Дойль кивнул на фразу, которая, подозревал он, была отшлифована специально для него.

— Вы забыли, что до встречи с Джорджем я прочел его превосходные статьи в «Арбитре».

— Мне еще не приходилось встречать гостя его величества, который не имел бы убедительного объяснения, почему он ни в чем не виноват.

— С вашей точки зрения, Джордж Идалджи рассылал письма, изобличающие его самого?

— Среди множества других писем. Да.

— С вашей точки зрения, он был вожаком шайки, которая располосовывала лошадей?

— Кто знает? Шайка — газетное словечко. Я не сомневаюсь, что были замешаны и другие. Я также не сомневаюсь, что солиситор был самым ловким из них.

— С вашей точки зрения, его отец, служитель Англиканской Церкви, решился на клятвопреступление, чтобы обеспечить сыну алиби?

— Дойль, если разрешите, личный вопрос. У вас есть сын?

— Да. Ему четырнадцать.

— И если бы он попал в беду, вы бы ему помогли?

— Да. Но соверши он преступление, я бы не стал ложно присягать.

— Но за этим исключением вы помогли бы ему, защитили бы его.

— Да.

— Ну так при вашем воображении вам нетрудно представить себе кого-то, кто пошел бы и на большее.

— Я не способен представить себе, чтобы служитель Англиканской Церкви положил руку на Библию и сознательно совершил клятвопреступление.

— В таком случае вообразите другое. Вообразите отца-парса, который ставит верность своим детям-парсам выше верности стране, которая не его, пусть даже она подарила ему приют и поддержку. Он хочет спасти шкуру своего сынка, Дойль. Шкуру!

— И с вашей точки зрения, мать и сестра тоже пошли на клятвопреступление?

— Дойль, вы все время повторяете «с вашей точки зрения», то есть с моей. Однако это точка зрения не только моя, а и стаффордширской полиции, обвинителя, надлежащим образом присягнувших английских присяжных, а также судей квартальных сессий. Я присутствовал на процессе каждый день и могу заверить вас в одном. Услышать вам будет тяжело, но уклониться вы не можете. Присяжные не поверили показаниям семьи Идалджи — во всяком случае, показаниям отца и дочери. Показания матери большой важности не имели. А это не простое пожатие плеч. Английские присяжные, обсуждающие за круглым столом свой вердикт, относятся к своим обязанностям со всей серьезностью. Они взвешивают показания. Они анализируют характер. Они не сидят там в ожидании знака свыше, как… участники сеанса, занятые столоверчением.