— Меня удивляет, — наконец говорит Джордж, — почему он хотел навредить мне.
Артур не отвечает. Он уже изложил все свои ответы. Он полагает, что пришло время Джорджу самому поработать ради себя.
— Я знаю, сэр Артур, вы считаете расовые предрассудки фактором в этом деле. Но я, как уже говорил, не могу тут с вами согласиться. Остер и я не знаем друг друга. Чтобы питать неприязнь к кому-нибудь, его надо знать. И тогда находится причина для неприязни. А затем, возможно, если вы не находите весомой причины, вы приписываете свою неприязнь какой-нибудь странности, например, цвету кожи. Но, как я сказал, Остер меня не знает. Я пытался припомнить какой-нибудь мой поступок, который он мог истолковать как нанесенную ему обиду или причиненный вред. Может быть, у него есть родственник, кому я мог дать профессиональный совет… — Артур ничего не говорит, он полагает, что есть предел наталкиваниям на очевидное. — И я не понимаю, почему ему хотелось резать коров и лошадей таким способом. Ему или кому-либо другому. А вы понимаете, сэр Артур?
— Как я указал в моем «Формулировании», — отвечает Артур, с каждой минутой раздражаясь все больше, — подозреваю, что на него странно влияет новолуние.
— Возможно, — отвечает Джордж. — Хотя не все случаи имели место в одну и ту же фазу Луны.
— Совершенно верно. Но за малым исключением.
— Да.
— Так разве невозможно сделать логический вывод, что цель этих исключений сводилась к тому, чтобы сознательно ввести в заблуждение следователей?
— Да, возможно.
— Мистер Идалджи, кажется, я вас не убедил.
— Простите, сэр Артур, не то чтобы я не был безмерно вам благодарен или хотел бы сделать вид, будто это не так. Возможно, что суть в том, что я солиситор.
— Справедливо. — Пожалуй, он излишне суров с молодчиком. Однако это крайне странно: словно он принес ему мешок золота с самого дальнего края земли и услышал в ответ: откровенно говоря, я предпочел бы серебро.
— Инструмент, — сказал Джордж. — Конский ланцет.
— Да?
— Могу ли я спросить, каким образом вы узнали, как он выглядит?
— Пожалуйста. Двумя способами. Во-первых, я попросил миссис Грейторекс нарисовать его для меня. И мистер Вуд опознал в нем конский ланцет. А во-вторых, — Артур делает паузу для пущего эффекта, — он теперь у меня.
— У вас?
Артур кивает. На лице Джорджа испуг.
— Не здесь. Не тревожьтесь. Я не захватил его с собой. Он в «Под сенью».
— Могу я спросить, как вы его получили?
Артур потирает пальцем нос сбоку. Затем он смягчается:
— Вуд и Гарри Чарльзуорт наткнулись на него.
— Наткнулись?
— Было очевидно, что инструмент следует обезопасить, прежде чем Остер успеет избавиться от него. Он знал, что я был там и нащупал его след. Он даже принялся посылать мне письма вроде тех, которые посылал вам. Угрожал удалением у меня жизненно важных органов. Если в голове у него есть два полушария, чтобы потереть их друг о друга, он бы запрятал ланцет так, что его и за сто лет не отыскали бы. А потому я проинструктировал Вуда и Гарри наткнуться на него.
— Понимаю. — Джорджа охватывает то ощущение, которое он испытывает, когда клиент начинает конфиденциально рассказывать ему такое, о чем клиент ни в коем случае не должен говорить солиситору, даже своему собственному — в первую очередь своему собственному! — И вы говорили с Остером?
— Нет. Я полагаю, это ясно из моего «Формулирования».
— Да, разумеется. Простите меня.
— Итак, если у вас нет возражений, я приложу мое «Формулирование» к моим заявлениям в министерство внутренних дел.
— Сэр Артур, я не в силах выразить благодарность, которую чувствую…
— И не надо. Я делал все это не ради вашей чертовой благодарности, которую вы уже в достаточной степени выразили. Я делал это потому, что вы невиновны, и мне стыдно из-за того, как действует в этой стране судебно-бюрократическая машина.
— Тем не менее никто, кроме вас, не смог бы сделать то, что сделали вы. И за такой сравнительно краткий срок.
Он просто-напросто говорит, что я все напортил, думает Артур. Нет, не сочиняй глупости. Просто его несравненно больше интересует собственное оправдание и полная его гарантированность, чем обвинение Остера. Что вполне понятно. Покончи с одним делом, прежде чем перейти ко второму, — чего еще ты мог ждать от юриста? Тогда как я атакую на всех фронтах одновременно. Он всего лишь тревожится, как бы я не отвел взгляд от мяча.