Артур и Джордж

— Понимаю. — Кэмпбелл ничего не понимал. — И ваш отец… когда он запирает дверь, вы знаете, куда он кладет ключ?

— Он его никуда не кладет, а оставляет в замке.

— Так что вам совсем не трудно уйти из комнаты?

— Мне незачем уходить из комнаты.

— Естественная потребность?

— У меня под кроватью стоит ночной горшок, но я никогда им не пользуюсь.

— Никогда?

— Никогда.

— Ну хорошо. Ключ всегда в замке. Так что вам не пришлось бы его искать?

— Мой отец спит очень чутко, а сейчас страдает от прострела. И легко просыпается. А ключ при повороте очень громко скрипит.

Кэмпбелл только-только не рассмеялся ему в лицо. Да за кого он их принимает?

— Все это выглядит поразительно удобным, сэр, если вы разрешите мне так сказать. Вам никогда не приходило в голову смазать замок?

Молчание.

— Сколько у вас бритв?

— Сколько бритв? У меня нет ни одной бритвы.

— Но вы же бреетесь, я полагаю.

— Бреюсь одной из бритв моего отца.

— Почему вам не доверяют иметь собственную бритву?

Молчание.

— Сколько вам лет, мистер Идалджи?

— Сегодня я уже три раза ответил на этот вопрос. Может быть, вы заглянете в свои заметки?

— Двадцатисемилетний мужчина, которому не разрешается иметь собственную бритву, которого каждую ночь запирает в спальне отец, спящий очень чутко. Вы понимаете, насколько вы редкий индивид?

Молчание.

— Исключительно редкий, сказал бы я. И… расскажите мне про животных.

— Это не вопрос, это забрасывание невода. — Джордж осознал абсурдность своего ответа и не удержался от улыбки.

— Мои извинения. — Инспектор все больше закипал раздражением. До сих пор он был мягок с этим субъектом. Ну, потребуется не так уж много, чтобы превратить самодовольного юриста в хлюпающего носом школьника. — Тогда вопрос: как вы относитесь к животным? Они вам нравятся?

— Как я отношусь к животным? Нравятся ли они мне? Нет, в общем, они мне не нравятся.

— Я мог бы догадаться.

— Нет, инспектор, разрешите мне пояснить. — Джордж ощущал нарастающую ожесточенность Кэмпбелла и подумал, что правильной тактикой будет немного поступиться ригористичностью своей позиции. — Когда мне было четыре года, меня повели посмотреть корову. Она запачкалась. Это почти первое мое воспоминание.

— О корове, которая запачкалась?

— Да. По-моему, с того дня я животным не доверяю.

— Не доверяете?

— Да. Тому, что они могут натворить. Они непредсказуемы.

— Так-так. И вы говорите, что это первое ваше воспоминание?

— Да.

— И с тех пор вы животным не доверяете. Всем животным?

— Ну, не кошке, которая живет у нас дома. Или собаке тетушки Стоунхем. Их я очень люблю.

— Так-так… Но крупным животным. Вроде коров.

— Да.

— Лошадям?

— Лошади не надежны. Да.

— Овцам?

— Овцы просто глупы.

— Дроздам? — спрашивает сержант Парсонс. Первое слово, им произнесенное.

— Дрозды — не животные.

— Обезьянам?

— В Стаффордшире обезьян нет.

— Вы очень в этом уверены, э?

Джордж чувствует, как в нем разгорается гнев. Он сознательно выжидает, прежде чем ответить.

— Инспектор, могу ли я заметить, что тактика вашего сержанта строится на неверной основе?

— Я не думаю, что это тактика, мистер Идалджи. Сержант Парсонс — добрый друг сержанта Робинсона в Хеднесфорде. Кто-то пригрозил прострелить сержанту Робинсону голову.

Молчание.

— Кто-то пригрозил, кроме того, зарезать двадцать девушек в деревне, где вы живете.

Молчание.

— Ну, его как будто не потрясли эти угрозы, сержант. Надо полагать, неожиданными для него они не были.

Молчание.

Джордж подумал, что было ошибкой дать инспектору какую-то зацепку. Все, что не является прямым ответом на прямой вопрос, дает ему зацепку. А потому — воздерживайся.

Инспектор заглянул в лежащую перед ним записную книжку.

— Когда мы вас арестовали, вы сказали: «Я не удивлен. Я уже некоторое время ждал этого». Что вы подразумевали?

— Я подразумевал то, что сказал.

— Ну так разрешите мне сказать, как я понял то, что вы сказали, и как понял бы это пассажир клэпемского омнибуса. Что наконец-то вас поймали и вы скорее испытываете облегчение, что вас поймали.

Молчание.

— Так почему, по-вашему, вы находитесь здесь?