Билли Батгейт

В «Мясных лакомствах» стало так тихо, что я слышал, как дышит мистер Шульц, его манеру дышать я знал не хуже его голоса, мыслей, характера, вдыхал он медленно, а выдыхал быстро, в ритме «раз, два», причем между вздохами оставалась пауза, словно он размышлял, стоит ли дышать дальше.

— Где она его видела? — спросил он очень спокойно.

— Она думает, что где-то с Бо.

Он повернулся к мистеру Берману, откинулся на стуле и сунул большие пальцы рук в кармашки жилета.

— Ты слышишь, Отто? Ты ищешь, ищешь, а ребенок приходит и, как всегда, ведет тебя за руку.

В следующий миг он вскочил со стула и врезал мне по голове; мне показалось, что он бил не ладонью, а предплечьем, не знаю, что случилось, но комната закружилась; мне почудилось, что произошел взрыв, комната падала на меня; я видел, как опустился потолок и подпрыгнул пол; я летел назад через стул, падал спиной; шлепнувшись на пол, я стал шарить вокруг, стараясь зацепиться за что-либо, поскольку мне казалось, что пол двигался. Затем я почувствовал ужасную пульсирующую боль в боку, раз за разом, это он бил меня ногой; я попытался уползти прочь, кричал, стулья скрипели, все одновременно заговорили, его оттаскивали; Ирвинг и Лулу буквально оторвали его от меня, я понял это позднее, когда до моего сознания стали доходить их торопливые, сдавленные от напряжения слова, это ребенок, босс, ради бога, оставь его, оставь его в покое.

Затем, повернувшись на спину, я увидел, как он стряхнул их с себя и поднял руки.

— Все нормально, — сказал он. — О'кей. Со мной все в порядке.

Он дернул воротник, поправил жилет и сел на стул. Ирвинг и Лулу взяли меня под руки и рывком поставили на ноги. Мне было скверно. Они подняли мой стул и посадили меня на него, а мистер Берман дал мне бокал вина, я взял его двумя руками и сумел сделать несколько глотков. В ушах звенело, и при каждом вздохе в боку возникала резкая боль. Я выпрямился, тело раньше головы смиряется с тем, что случилось, я знал, что, если сяду прямо и буду дышать неглубоко и через нос, боль немного отпустит.

Мистер Шульц сказал:

— Слушай, малыш, это за то, что ты мне раньше не сказал. Услышав такое от этой шлюхи, ты должен был сразу ко мне прийти.

Я закашлялся осторожным лающим кашлем, который доставлял неимоверную боль. Потом отпил еще немного вина.

— Это была первая возможность, — солгал я. Чтобы прорезался голос, мне пришлось покашлять, я хотел выглядеть обиженным, а не испуганным. — Я все это время выполнял ваши поручения.

— Извини, я закончу. Сколько у тебя осталось от тех десяти тысяч?

Дрожащими руками я вынул из бумажника пять тысячедолларовых банкнот и положил их на белую скатерть.

— Ладно, — сказал он и взял четыре бумажки из пяти. — Это тебе. — Он пихнул пятую банкноту ко мне. — Месячный аванс. Теперь ты будешь получать двести пятьдесят долларов в неделю. Такова справедливость, понятно? За одно и то же ты заслужил и головомойку, и деньги. — Он оглядел сидящих за столом. — Больше никто ничего не хочет сказать о наших делах в городе?

Никто не произнес ни слова. Мистер Шульц разлил вино по бокалам и выпил свой, громко причмокивая.

— Теперь я чувствую себя лучше. Мне сразу не понравилось то совещание. Мне было не по себе. Я не умею входить в долю. Я не знал, с чего начать. Я индивидуалист, Отто. Я никогда никого ни о чем не просил. Все, что я имею, я добился собственным трудом. Я много трудился. И теперь я там, куда сам пришел, и желания у меня свои, а не чужие. А вы толкаете меня в компанию идиотов и говорите, что я должен заботиться об их интересах. А мне насрать на их интересы. Вот и все. Мне плевать, сколько прокуроров за мной охотятся. Именно это я и пытаюсь внушить вам. У меня просто слов не хватало. А теперь я их нашел.

— Это еще ни о чем не говорит, Артур. Бо любил развлечения. Это могло быть на скачках. Или в клубе. Это ни о чем не говорит.

Мистер Шульц покачал головой и улыбнулся.

— Мой дорогой Аббадабба, я и не знал, что числа — пища для мечтателей. Человек клянется мне в верности, а его клятва пшик, человек работает на меня все эти годы, а стоит мне отвернуться, как он тотчас же предает меня. Я не знаю, кто подкупил его. Кому в Кливленде пришла в голову такая идея?

Мистер Берман говорил очень взволнованно:

— Артур, он не дурак, он бизнесмен, он рассматривает возможности и выбирает самый легкий путь, вот в чем философия всей комбинации. Ему не обязательно было видеть девчонку, чтобы подобраться к Бо. И ведь он оказал тебе уважение.