Отель «Нью-Гэмпшир»

— Мы оба нуждаемся в спасении, мальчик, — сказала Фрэнни. — Особенно ты. Думаешь, мы влюблены. Может быть, и я так думаю. Настало время показать тебе, что в этом нет ничего особенного. Настало время проткнуть нарыв, пока он не прорвался сам, — сказала мне Фрэнни.

Она выбрала момент точно так же, как выбрала не спать с Младшим Джонсом: «сберечь это», как она говорила. У Фрэнни всегда были собственные планы и собственные резоны.

— Да японский бог!.. — сказал мне Младший Джонс по телефону. — Мужик, скажи своей сестре, чтобы приехала проведать бедного калеку в Кливленд. Мои колени подгуляли, но остальное у меня в полном порядке.

— Я больше не болельщица, — ответила Фрэнни. — Если хочет меня видеть, то пусть оторвет свою задницу и приезжает в Нью-Йорк.

— Слушай, мужик, — взвыл в ответ Младший. — Скажи ей, что я не могу ходить. У меня обе ноги загипсованы! Меня слишком много, чтобы тащить это на костылях. И слушай, мужик, скажи ей, что я знаю этот сраный Нью-Йорк, — сказал Младший Джонс. — Если я приеду туда на костылях, кто-нибудь точно попробует меня обчистить.

— Скажи ему, что когда он покончит с этой чертовой футбольной фазой, может, у него будет время и на меня, — сказала Фрэнни.

— Слушай, мужик, — сказал Младший Джонс. — Чего Фрэнни, в конце концов, хочет?

— Я хочу тебя, — прошептала мне Фрэнни в трубку, когда решила, что пора.

Я был в доме 222 по Сентрал-Парк-Саут и метался от телефона к телефону. Отец жаловался на звонки: они мешали ему слушать радио, от которого он не отходил целыми днями, а Фрэнк отказывался нанять секретаря, не говоря уж — арендовать нормальный офис.

— Не нужен мне офис, — говорил Фрэнк. — Все, что мне нужно, это почтовый адрес и несколько телефонов.

— По крайней мере, посади кого-нибудь на телефон, Фрэнк, — советовал я, и в один прекрасный день он неохотно согласился…

Но это — уже после того, как мы с отцом переехали.

А в начале нашей жизни в Нью-Йорке на телефоне у него сидел я.

Фрэнни была одна в «Стэнхоупе».

— Лилли на литературном обеде, — сказала мне Фрэнни. Возможно, таким путем, посещая бесчисленные литературные обеды, она и повзрослеет, подумал я. — Фрэнк вершит дела, — сказала Фрэнни. — Он вместе с ней на обеде. Они застрянут на несколько часов. А знаешь, где я, мальчик? — спросила меня Фрэнни. — Я в постели, — сказала она, — и голая. На чертовом четырнадцатом этаже, высоко над тобой, — прошептала Фрэнни. — Так что оторви свою задницу от стула и бегом сюда. Или сейчас, мальчик, или никогда, — сказала Фрэнни. — Если мы не попробуем, мы так и не узнаем, сможем ли мы без этого жить. — И она повесила трубку.

Зазвонил другой из телефонов Фрэнка. Я не обратил внимания. Фрэнни, должно быть, знала, что я одет для пробежки; я был готов выбежать за дверь.

— Я на пробежку, — сказал я отцу. — Надолго. «Если не навсегда!» — подумал я.

— Я не отвечу ни на один телефонный звонок, — проворчал отец.

В то время он не мог решить, чем бы ему заняться. Сидел в роскошной квартире Фрэнка с «луисвильским слаггером» и портновским манекеном и думал, думал дни напролет.

— Все что угодно? — продолжал он спрашивать Фрэнка. — Я могу делать абсолютно все, что захочу, на полном серьезе? — спрашивал отец Фрэнка по пятьдесят раз на неделе.

— Все что угодно, пап, — отвечал Фрэнк. — Я все устрою.

Фрэнк уже оформил для Лилли контракт на три книги. Он договорился о первом издании «Попытки подрасти» тиражом сто тысяч экземпляров. Он обсуждал с «Уорнер бразерз» возможную продажу прав на экранизацию и вел отдельные переговоры с «Коламбиа пикчерз» о сценарии на основе событий, связанных с бомбой, взорвавшейся около второго отеля «Нью-Гэмпшир», и бомбой в знаменитом оперном театре, которая не взорвалась. К сценарию Лилли уже приступила. Фрэнк вел переговоры о телевизионном фильме, рассказывающем о жизни в первом отеле «Нью-Гэмпшир» (также по сценарию Лилли); сериал, основанный на «Попытке подрасти», должен был называться «Первый отель „Нью-Гэмпшир“» — таким образом, как указывал Фрэнк, можно было говорить о продолжении работы в будущем.

«Кто рискнет делать сериал про второй отель „Нью-Гэмпшир“?» — удивлялся я. «Кто захочет?» — удивлялась Фрэнни.

Если Лилли подросла всего чуть-чуть (сочиняя «Попытку подрасти»), то Фрэнк для всех нас вырос вдвое (продавая Лиллины усилия). Отнюдь не маленькие усилия, как мы прекрасно понимали. И мы беспокоились о том, как много она работает, как много пишет, как безжалостно хочет вырасти.