Добрые предзнаменования

– А, так и думал я, – произнес он. – В таком вот случае воспользуюсь я своею головой.

Ньют и Анафема смотрели, как троица, нетвердо держась на ногах, уходила прочь от джипа. С Шедвеллом в середине выглядела она как стилизованное "W".

– И что же, скажи мне, они собираются делать? – вопросил Ньют. – И что происходит – что с ними происходит?

Куртка Кроули и куртка Азирафаила разорвались по швам. Если уж умирать, так в истинной форме. Раскрылись крылья, указывая на их небесную сущность.

Крылья демонов такие же, как крылья ангелов, только они частенько лучше ухожены – все не так, как многие представляют.

– Шедвелл не должен с ними идти! – вскричал Ньют, пошатываясь вскакивая на ноги.

– Что такое Шедвелл?

– Мой серж… этот удивительный старик, ты не поверишь… Я должен ему помочь!

– Помочь? – переспросила Анафема.

– Я клятву принес, – Ньют замешался. – Ну, что-то типа клятвы. И он мне выдал зарплату за месяц вперед!

– А эти двое тогда кто? Твои друзья… – начала было Анафема и остановилась.

Азирафаил наполовину повернулся, и она наконец-то узнала его профиль.

– Я знаю, где я его раньше видела! – крикнула она, выпрямляясь рядом с Ньютом – а земля вокруг них в это время скакала вверх-вниз. – Пошли!

– Но сейчас что-то жуткое произойдет!

– Если он повредил книгу, то ты абсолютно прав!

Ньют пошарил в отвороте своей куртки и нашел свою официальную булавку. Он не знал, с чем они в этот раз собирались сражаться, но у него не было ничего, кроме булавки.

Они побежали.

Адам огляделся вокруг. Затем он посмотрел вниз. На лице его появилось выражение просчитанной невиновности.

Последовала секунда конфликта. Но Адам был на своей территории. Всегда и везде на своей территории.

Адам нарисовал одной рукой в воздухе смутный полукруг.

… Азирафаил и Кроули почувствовали, что мир изменился.

Не было никакого дыма. Не было никаких разломов. Вот только что начиналось извержение вулкана силы Сатаны, а теперь там был лишь расходящийся дым и медленно останавливающаяся машина, звук мотора которой казался громким в вечерней тишине.

Это была старая машина, но она хорошо сохранилась. Правда, использовался не метод Кроули, который просто желал, чтобы дырки исчезли; эта машина выглядела так, что вы инстинктивно понимали: ее владелец два десятилетия подряд каждые выходные делал именно то, что велит делать каждые выходные инструкция автомобиля. Перед каждой поездкой он ходил вокруг нее, проверял фары и считал колеса. Серьезные люди, которые курили трубки и носили усы, написали инструкции, говорящие, что необходимо это делать, и он делал, ведь был он серьезным человеком, который курил трубку, носил усы и такие веления принимал всерьез – если не принимать, где окажешься? У него была правильная сумма страховки – один в один. Он ездил либо со скоростью на три мили меньше самой высокой возможной, либо со скоростью сорок миль в час – смотря какая была ниже. Он носил галстук даже по субботам.

Архимед сказал, что с достаточно длинным рычагом и при наличии достаточно твердого места, на которое он мог бы встать, он мог бы сдвинуть мир с места.

Он мог бы встать на мистера Янга.

Дверь машины открылась, и вышел из нее мистер Янг.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Адам? Адам!

Но Они мчались к воротам.

Мистер Янг посмотрел на шокированных оставшихся. По крайней мере, у Кроули и Азирафаила осталось достаточно самоконтроля, чтобы втянуть крылья.

– Чем он теперь занимался? – вздохнул мистер Янг, особенно не ожидая ответа. – Куда этот мальчик подевался? Адам! Немедленно вернись сюда!

Адам редко делал то, чего желал его отец.

Сержант Томас А.Дейзенбергер открыл глаза. Единственной странной вещью в окружающем было то, насколько все было знакомо. На стене висела его фотография – из последних классов школы – и в кружке с принадлежностями для чистки зубов рядом с зубной щеткой торчал его маленький флаг со Звездами и Полосками, даже его маленький плюшевый мишка в своей маленькой форме был все еще на месте. Свет солнца раннего дня мощным потоком тек сквозь окно его спальни.

Он чувствовал запах яблочного пирога. Это была одна из тех вещей, которых ему больше всего не хватало, когда субботние ночи он проводил далеко от дома.

Он спустился вниз.

Его мать стояла у плиты, вынимая из духовки огромный яблочный пирог.