Добрые предзнаменования

Бедный старый Малахи. Славный был парень, как-то сидел здесь и галлюцинировал о будущих папах. Художник, конечно, совершенно скверный. Но мог бы быть истинным мыслителем, если бы не виски.

Мрачный конец. Иногда оставалось лишь надеяться, что высший план был хорошенько продуман.

Мысль. Что-то он должен был сделать. А, да. С контактом созвониться, разобраться с некоторыми вещами.

Он встал, потянулся и позвонил по телефону.

Потом подумал: «Почему бы и нет? Попробовать стоит».

Он вернулся к столу и пролистал свою кипу записей. Агнес действительно была хороша. И умна. Никого аккуратные пророчества не интересовали.

Держа в руке бумагу, он позвонил в «Справки Адресной Книги».

– Але? Добрый день. Будьте так добры. Да. Думаю, это будет номер в Тадфилде. Или Нижнем Тадфилде… а. Или, возможно, Нортоне, насчет точного адреса я не уверен. Да. Янг. Фамилия «Янг». Простите, инициалов не знаю. О. Ну, можете мне их всех дать? Благодарю.

На столе, карандаш сам себя поднял и стал яростно писать.

На третьем имени его пишущий кончик сломался.

– А, – сказал Азирафаил, его рот работал автоматически, пока его сознание внезапно взрывалось. – Думаю, это он. Благодарю. Вы так добры. Доброго вам дня.

Он повесил трубку почти благоговейно, несколько раз глубоко вздохнул и опять набрал номер. Последние три цифры стали для него небольшой проблемой, так у него дрожала рука.

Он послушал гудки. Потом ответил голос. Голос этот был средних лет, нельзя сказать, что недружелюбный – скорее, он дремал или чувствовал себя не идеально.

Голос этот сказал:

– Тадфилд Шесть двойная шесть.

Рука Азирафаила начала дрожать.

– Але? – проговорила трубка. – Але?

Азирафаил собрался.

– Извините, – ответил он. – Ошибся номером.

Он положил трубку на место.

Ньют не был глух. И ножницы у него были.

Теперь у него также была огромная куча газет.

Если бы он знал, что его служба в АОнВ будет состоять главным образом в употреблении одного на другом, частенько думал он, никогда бы он не присоединился.

Сержант Охотников за ведьмами Шедвелл сделал для него список, который был прикреплен клейкой лентой к стене маленькой квартирки Шедвелла, расположенной над «Информационными Агентствами и Видеопрокатом Раджита». В списке было написано следующее:

Ведьмы.

Необъяснимые Феномены.

Феноменищи.

Феноменчики.

Другие вещи, ты отлично знаешь, что я имею в виду.

Ньют искал и то, и другое, и третье… Он вздохнул, взял другую газету, просмотрел первую страницу, открыл газету, проигнорировал страницу два (никогда там ничего не бывает), потом густо покраснел, проделывая обязательный подсчет сосков на странице три. Шедвелл на этом настоял.

– Сволочам этим хитрым доверять нельзя, – поучал он. – Они спокойно могут и открыто показаться, типа, нас вызывая.

Парочка в черных свитерах с высокими воротниками злобно глядела в камеру на странице девять. Она заявляла, что руководит крупнейшим ковеном в Саффрон Валдене и восстанавливает сексуальную потенцию с помощью маленьких и очень фаллических кукол. Газета предлагала десять кукол тем из читателей, которые готовы были написать рассказы «Наиболее Смутивший Меня Момент Импотенции». Ньют вырезал статью и вложил ее в папку с вырезками.

Послышались приглушенные удары по двери.

Ньют открыл ее; за ней стояла кипа газет.

– Берите, Рядовой Пульцифер, – пролаяла она и, шаркая, зашла в комнату. Газеты свалились на пол, открыв Сержанта Охотников за ведьмами Шедвелла, который болезненно кашлянул и вновь зажег свою потухшую сигарету.

– Ты за ним следи. Он один из них, – проговорил он.

– Кто, сэр?

– Рядовой, спокойно. Он. Коричневый маленький парень. Мистер так-называемый-Раджит. Его чуждые и ужасные искусства. Глаз рубиновый, раскосый как у маленького, желтого бога. Женщины, у коих слишком много рук. Ведьмы, все они.

– Однако, он бесплатно дает нам газеты, Сержант, – ответил на это Ньют. – И они не слишком старые.

– И вуду. Спорю, он занимается вуду. Приносит куриц в жертву этому Барону Субботе. Знаешь, высокий такой, в круглой, высокой шляпе. Людей из мертвых воскрешает, о да, и заставляет всех работать в День Воскресный. Вуду.

Шедвелл умозрительно фыркнул.

Ньют попытался представить домовладельца Шедвелла как жреца вуду. Конечно, в День Воскресный мистер Раджит работал. На самом деле, со своей полной тихой женой и полными веселыми детьми, он работал когда мог, не обращая внимания на календарь, прилежно удовлетворяя нужду района в таких вещах, как безалкогольные напитки, белый хлеб, табак, сладости, газеты, журналы, и такой вид порнографии (лежала она у него на верхних полках), что глаза Ньюта увлажнялись, когда он о ней просто думал. Худшее, что мистер Раджит мог сделать с курицей – ничего хуже нельзя представить – это продать ее после даты «Продать До».