КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ

Потом я, наконец, вспомнил, что в комнате не один, и почувствовал обращенные на меня взгляды, полные умиления. Морган тихо переговаривался с пожилым китайцем. Увидев, что я обернулся, мой бывший одноклассник подошел, откашлялся и начал представлять мне присутствующих.

Судя по всему, он был другом дома и без малейших затруднений выпаливал китайские имена. Семейство носило фамилию Лин, имен я не припомню. Каждый, кого называл Морган, вежливо склонял голову и улыбался, сложив ладони и прижав их к груди. Лишь старая дама, сидевшая в конце стола, которую Морган представил с особой почтительностью, продолжала смотреть на меня безразлично. Когда церемония завершилась, бразды правления взял в свои руки сам мистер Лин, крупный пожилой джентльмен.

– Не сомневаюсь, добрый мой господин, – сказал он по-английски с едва уловимым акцентом, – что вы испытываете теплое чувство, снова вернувшись сюда.

– Да, вы правы, – ответил я с улыбкой. – Да. Теплое, но немного странное.

– Но это же так естественно! – подхватил мистер Лин. – Прошу вас, располагайтесь поудобнее. Мистер Морган сообщил мне, что вы уже поужинали. Но мы, как видите, тоже приготовили для вас еду. Мы не знали, как вы относитесь к китайской кухне, поэтому позаимствовали повара у наших соседей-англичан.

– Но возможно, мистер Бэнкс не голоден. – Это произнес один из молодых людей в европейском костюме и, повернувшись ко мне, добавил: – Мой дедушка весьма старомоден. Он страшно обижается, если гость в полной мере не отдаст должное его гостеприимству. – Молодой человек широко улыбнулся старику. – Пожалуйста, не позволяйте ему командовать собой, мистер Бэнкс.

– Внук считает меня дремучим китайцем, – сказал мистер Лин, подходя ко мне ближе и продолжая улыбаться, – но на самом деле я родился и вырос в Шанхае, более того, в международном сеттльменте. Моим родителям пришлось бежать от войск вдовствующей императрицы, и они нашли приют здесь, в городе иностранцев. Так что я вырос шанхайцем в полном смысле этого слова. Моему внуку невдомек, как в действительности живут люди в глубинном Китае. Он принимает меня за старомодного китайца! Не обращайте на него внимания, дорогой сэр. В этом доме не требуется соблюдать протокол. Если не хотите есть, ничего страшного. Разумеется, я ничего не стану вам навязывать.

– Вы все так добры ко мне, – произнес я, вероятно, немного рассеянно, потому что все еще пытался понять, как именно был перестроен дом.

Потом вдруг старая дама что-то сказала на мандарине, самом распространенном в Китае диалекте, и молодой человек, обратившийся ко мне несколько минут назад, перевел:

– Моя бабушка говорит, она думала, что вы никогда не приедете. Это было такое долгое ожидание. Но теперь, увидев вас, она счастлива, что вы здесь.

Не дожидаясь, пока он закончит, старая дама заговорила снова. На сей раз, когда она замолчала, молодой человек был явно смутен и не спешил перевести ее слова. Он посмотрел на деда, словно спрашивая, что делать, потом все же решился:

– Вы должны простить мою бабушку, – сказал он. – Иногда она бывает немного эксцентрична.

Старая дама, явно понимавшая по-английски, нетерпеливым жестом велела переводить, и молодой человек, вздохнув, сказал:

– Бабушка говорит, что, пока вы не появились здесь сегодня вечером, она относилась к вам с неприязнью. То есть она сердилась на вас за то, что вы собираетесь отнять у нас наш дом.

Я ошарашенно посмотрел на молодого человека, но старуха опять что-то забормотала.

– Она долгое время надеялась, – переводил молодой человек, – что вы не приедете. Она считала, теперь этот дом принадлежит нашей семье. Но, увидев вас, прочитав в ваших глазах, какие чувства вы испытываете, она все поняла. Теперь она искренне уверена, что договор справедлив.

– Договор? Но поверьте… – На этих словах я запнулся, потому что, как бы ни был озадачен, стал смутно припоминать какие-то разговоры насчет возвращения нам старого дома.

Но повторяю, воспоминания были весьма смутными, и я понял, что если вступлю в дискуссию на эту тему, то поставлю себя в неловкое положение. Как раз в этот момент мистер Лин произнес:

– Боюсь, мы все ведем себя бестактно по отношению к мистеру Бэнксу. Задерживаем его разговорами, между тем как он наверняка мечтает осмотреть дом. – И, улыбнувшись мне доброй улыбкой, добавил: – Пойдемте со мной, мой добрый господин. У вас еще будет время побеседовать с ними. Сюда, пожалуйста, я покажу вам дом.