Литературный призрак

Что происходит с секундами, выброшенными в корзину прошлого?

Что происходит в других вселенных, где электроны следуют другим траекториям, где мутации, бытие и сознание подчиняются другим законам? Там меня схватили на квартире Хью? Там мой отец до сих пор жив, а рассудок матери по-прежнему ясен как стеклышко, там Джон никогда не терял зрения, а я добропорядочная женушка скромного фермера, там ядерное оружие изобрели уже в 1914 году, там хомо эректус стал ископаемым, подобно австралопитеку, или ДНК так и не свилась в спираль, звезды там не родились, чтобы умереть в саване из углерода и элементов потяжелее, а большой взрыв под действием гравитации через долю доли секунды завершился большим коллапсом?

А может, все эти вселенные развешаны в ряд, как простыни для просушки?

— Да, Лайам, — говорит Техасец после того, как джига замолкает, — Это он.

— Мо! Хочешь, мы дадим ему под задницу так, что полетит до самого порта? — обращается ко мне Майо Дэвитт по-ирландски.

— Говорить по-английски! — командует Техасец.

— Пошел на фиг, осел, — отвечает Дэвитт по-ирландски.

Техасец угрожающе меряет Дэвитта взглядом.

— Только без драки, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Рядом со мной вырастает Ред Килдар.

— На Клир-Айленде не любят, когда приезжают чужаки и увозят наших ученых.

— А правительство Соединенных Штатов не любит, когда иностранные ученые даром пользуются самым совершенным оборудованием, за которое заплачено НАТО — черт, американскими налогоплательщиками, — и благодаря этим исследованиям сочиняют теорию, которая в корне изменит представление человечества о том, что такое техника вообще, а потом крадут материалы и сбегают, чтобы запродаться тому, кто предложит денег побольше.

— Я сначала сбежала, — уточняю я, — А потом сочинила теорию.

— Как может Мо украсть теорию, если она сама создала ее благодаря собственному светлому уму, которым ее одарил Господь? — спрашивает отец Уолли.

— Досточтимый отец, я был бы рад хоть весь день обсуждать с вами богословские аспекты нашей проблемы — Бог свидетель. Но дело в том, что вертолет уже ждет, поэтому я сразу перейду к юридическим аспектам. Согласно пункту тринадцать-бэ «О праве собственности» из положения НАТО о государственной тайне, все, что выходит из головы доктора Мантервари, принадлежит компании «Лайтбокс». А все разработки «Лайтбокса» принадлежат нам. Священник с таким интеллектом, как у вас, сам сделает вытекающий отсюда вывод.

— Ну вот и садитесь на свой вертолет и валите отсюда, — выступает вперед Мейси, — Никто вас не звал в «Лесовика». И на Клир-Айленд вас никто не звал.

— Доктор Мантервари? Ваша крестная полагает, что нам уже пора.

Подскочил Фредди Доиг, за ним Берти Кроу.

— Мо никуда не поедет!

Техасец качает головой в притворном изумлении и указывает пальцем в окно. Мы все посмотрели в указанном направлении, и Брендан присвистнул:

— Мо! Вон сколько тебе почета!

На нас, в свою очередь, смотрела шеренга морских пехотинцев в полном боевом оснащении. Кто-то из прохожих замер от удивления, кто-то поспешил отойти подальше.

— Боже праведный! — воскликнул Фредди Доиг. — Из какого фильмеца у них эти пушки?

— Объясните мне, что там происходит! — требует Джон.

— Солдаты, — отвечает Лайам. — Десять человек. Меньше не справятся с такой отпетой преступницей, как моя мать.

— Если бы я мог видеть, — говорит Джон Техасцу, — то я бы все силы приложил, чтобы остановить вас. Так и знайте.

— Мистер Каллин, — поворачивается к нему Техасец, — Такая уж карта выпала вашей жене. Я обещаю вам, что в Пентагоне с ней будут обращаться как с гостьей и в полном соответствии с ее статусом. Но время, когда она, как кошка, бродила сама по себе, закончилось. Она должна поехать с нами. У меня приказ.

Берти Кроу не выдержал:

— Возьми свой сраный приказ и засунь его в свою американскую…

Жужжание вертолета заглушило конец фразы.

Техасец посмотрел на пехотинцев и полез в карман за сигаретами. Мы увидели под курткой кобуру. Он закурил, подчеркнуто неторопливо.

— Как вы предпочитаете действовать, доктор? На результат это никак не повлияет, вы понимаете.

Все взгляды обратились ко мне.

— Друзья мои! Я вам бесконечно благодарна. Но я должна лететь с ними.

Техасец позволил себе довольную улыбку.