Рубашка

– Короче, Макс! Ты решил, где мы будем встречаться, а?

– Сань, а кто из нас москвич? Ты же лучше меня всё знаешь. Я тебе предложу куда-нибудь сходить, а ты начнёшь кривляться, морщиться. Поехали в самое модное место!

– Самого модного места в Москве нет! Ты что, не можешь чего-нибудь перекусить без меня? Как маленький, в самом деле.

– Я в ресторан хочу! Ждёшь-ждёшь, когда в Москву поедешь. Хочется же в хороший ресторан сходить. Москва, Сань!!! Обидно время тратить на всякую фигню, – канючил он.

– Макс! Времени у меня не очень много, чтобы капитально засиживаться в ресторане. Что у нас сейчас? – я знал, сколько времени, но зачем-то снова взглянул на часы… (Однажды я экспериментировал. Как только видел, что человек… какой-нибудь человек, смотрел на часы, я тут же подходил и спрашивал у него: «Сколько времени?» Все, без исключения, опять смотрели на часы, прежде чем ответить.) – Так! У нас пять. А в восемь у меня встреча… Недолгая встреча. После этой встречи я снова твой. А сейчас? Давай сходим в грузинский ресторан. На Остоженке. Как тебе?

– Отлично! Я выезжаю, – было слышно, что он просто подскочил с места. – Буду там через полчаса.

– Хрена ты будешь там через полчаса! Там такие пробки!

– А я на метро, Саня! Понял? На метро! – Макс отключился.

Когда надо действительно было прийти вовремя – он опаздывал всегда. Но в ресторан он обязательно приходил даже раньше времени и успевал либо с кем-нибудь познакомиться, либо всё заказать, либо и то и другое вместе.

Макс перезвонил через шесть секунд.

– Как точно называется ресторан? – спросил он.

– «Генацвале», он за… – я не успел закончить, Макс отключился.

Я вдохнул в себя тёмный, зимний, холодный воздух. Вдохнул полной грудью, а выдохнул белый пар. Мне было хорошо. Москва! Ё-моё!

Я подошёл к краю проспекта. Там скопилась неизбежная снежная каша. Но в этот раз я не так внимательно смотрел под ноги… как обычно. Я люблю хорошую обувь и отношусь к ней бережно. Однако в этот раз я внимательно осмотрелся вокруг. Что я хотел увидеть? Непонятно! Просто, беспокойство и некоторая настороженность уже обострили зрение и слух. Еще бы! У меня практически не было сомнений, что за мной следят или меня преследуют.

Мимо ехали машины. Много! Я поднял руку. Остановилось такси.

– Добрый вечер. На Остоженку? – спросил я и оглядел машину и водителя. «Нормально», – подумал я.

– Извольте, – сказал сидевший за рулём крупный мужчина с длинными волосами, бритым лицом и в круглых очках. На нём был светлый свитер. Он улыбался.

– А вы знаете, как ехать?

– Представляете?! Знаю! – ответил он. – Приходилось туда ездить. Раз этак… – он сделал вид, что прикидывает и считает что-то в уме, – миллион.

Я сел на заднее сидение и мы поехали. Водитель включил музыку. Не громко, а так… комфортно. У него в машине стояла хорошая акустическая система, это было слышно по качеству звука. Он включил какой-то джаз. Я в нём ничего не понимаю… в джазе. Для меня он – одна бесконечная и извилистая композиция. Но сейчас было приятно. Я прищурил глаза, от этого городские огни и огни автомобилей вокруг расслоились и пошли длинными лучами. И вот – такси, ползущие огни, джаз, длинноволосый водитель в круглых очках, запах автомобиля, за мной следят… Америка!!!

– Вам музыка не мешает? Может быть, сделать тише? – спросил водитель. – Только радио я не включу. Я радио не слушаю.

– Всё очень хорошо! Мне нравится. Спасибо, – ответил я.

– Если курите – курите, но радио ни за что! – голос у него был низкий и очень приятный.

– Спасибо, я не курю. А что ж радио так не любите?

Я думал, что последует ответ на тему, что нет сил слушать ту ужасную музыку, которая звучит, или что новости все негативные, зачем их слушать, когда жизнь и без того гадкая. Но я услышал совершенно другой ответ.

– Я радио не не люблю, я его не слушаю. Волнуюсь сильно! Есть ощущение, что чего-то пропускаю. Радиостанций так много! Их количество меня и беспокоит. Хотя понятно, что на всех каналах приблизительно одно и то же. Новости приблизительно одни и те же, музыка… Но беспокоит как-то… – он говорил медленно, спокойно. Было видно, что он давно возит людей по Москве. Его спросили – он отвечает. Не будут спрашивать – будет молчать. – Кстати, меня Москва раньше тоже сильно тревожила. Пока хорошо Москву не изучил – беспокоился, спать не мог, боялся чего-то упустить. А теперь знаю её… не отлично, но на твёрдую четвёрку. Теперь успокоился. Не дергаюсь.