Фавориты Фортуны

— С Цинниллой все будет хорошо, мама.

— В таком случае — когда?

— Сегодня.

— Но сначала надо как-то отметить это событие, Цезарь. Например, семейный обед — обе твои сестры сейчас в Риме.

— Семейного обеда не будет. И никакой суеты.

И семейного обеда не было. Раз не предполагалось никакой суеты, то Аврелия ничего и не сообщила своей невестке об изменении ее статуса. И когда та отправилась в свою маленькую комнатку, в опустевшей столовой ее вдруг задержал Цезарь.

— Сегодня тебе сюда, Циннилла, — молвил он, взяв ее за руку и подводя к спальне хозяина дома.

Она побледнела:

— О! Но я не готова!

— К этому ни одна девушка не бывает готова. Пора покончить с этим. И потом у нас все будет хорошо.

Это была хорошая идея — не дать ей времени подумать над тем, что должно произойти. Хотя, конечно, она размышляла об этом все четыре долгих года. Цезарь помог ей раздеться, а поскольку был очень аккуратен, то сам сложил ее одежду, довольный, что наконец-то в этой комнате, с тех пор как Аврелия выехала из нее после смерти отца, появились женские вещи. Циннилла присела на край кровати и смотрела, как он складывает одежду. Но когда он стал раздеваться сам, она закрыла глаза. Цезарь опустился на ложе около нее, взял ее руки, положил их на свое голое бедро.

— Ты знаешь, что сейчас произойдет, Циннилла?

— Да — ответила она, все еще не открывая глаз.

— Тогда посмотри мне в лицо.

Большие темные глаза открылись, она нерешительно взглянула в его улыбающееся лицо. И увидела, что оно полно любви.

— Какая ты хорошенькая, жена моя, и как хорошо сложена!

Он дотронулся до ее груди, полной, высокой, с сосками почти одного цвета со смуглой кожей. Она подняла руку, желая погладить его грудь, вздохнула.

Цезарь поцеловал жену, и это было ей так приятно! Она так долго об этом мечтала… Но в реальности все оказалось даже лучше, чем было в мечтах. Она раскрыла губы и ответила на поцелуй, а потом стала ласкать его и не заметила, как легла рядом. Тело девушки ответило восхитительным трепетом при соприкосновении с телом супруга. Его кожа была шелковой, и удовольствие теплом разливалось по всему существу Цинниллы.

Хотя она знала, что должно произойти, ее фантазии оказались ничем по сравнению с действительностью. Уже много лет она любила его, он был средоточием всей ее жизни. Быть его женой на самом деле, а не только по закону, — это восхитительно. Стоило ждать, чтобы испытать такой восторг! Не торопясь, он подождал, когда она будет готова, и не делал с ней ничего из того, что выходило за пределы мечтаний девственниц. Потом ей стало немного больно, но не так, чтобы прервать растущее возбуждение. Чувствовать его в себе оказалось самым лучшим в ее жизни, и она не отпускала его, пока какой-то волшебный и совершенно неожиданный спазм не охватил каждую клеточку ее тела. Об этом ей никто никогда не говорил. Но это, она поняла, как раз и было тем, из-за чего женщины хотят быть замужем.

Когда на рассвете они поднялись, чтобы поесть еще горячего хлеба и выпить холодной воды из каменного резервуара в световом колодце, то увидели столовую, полную роз, и кувшин легкого сладкого вина на буфете. С ламп свисали маленькие куколки, сплетенные из шерсти, и колосья пшеницы. Потом пришла Аврелия, поцеловала их, пожелала им счастья, а после явились и все слуги и Луций Декумий с сыновьями.

— Как хорошо наконец-то быть на самом деле женатым! — сказал Цезарь.

— Согласна, — подхватила Циннилла, красивая и удовлетворенная, как всякая молодая жена после брачной ночи.

Гай Матий, пришедший последним, нашел скромный праздничный завтрак очень трогательным. Никто лучше него не знал, сколько женщин было у Цезаря. Но эта женщина являлась его женой. И как чудесно, что он не разочарован. О себе Гай Матий точно знал, что не смог бы удовлетворить девушку возраста Цинниллы, после того как прожил с ней как с сестрой целых девять лет. Но, очевидно, Цезарь сделан из более твердого материала.

* * *

На первом заседании Сената, которое посетил Цезарь, Филиппу удалось убедить почтенных отцов отозвать Лепида обратно в Рим, чтобы провести курульные выборы. А на втором заседании Цезарь услышал, как читают резкий отказ Лепида, за которым последовал сенаторский декрет, приказывающий Катулу вернуться в Рим.

Но между этим заседанием и третьим Цезаря навестил его зять, Луций Корнелий Цинна.