Поводыри на распутье

– Ты умираешь, – едва слышно произнесла девочка.

Она не боялась потерять покровительницу – деревенские знали, что Мамаша Марта воспитала достойную преемницу, и выказывали юной Эльзе то же уважение, что и старухе. Девочка страшилась потерять близкого человека.

– Каждый когда-нибудь умрет, – спокойно отозвалась предсказательница.

Ученица поерзала на лавке.

– А это страшно – знать, что скоро умрешь?

– Зависит от человека, – очень серьезно ответила старуха. – Каждый знает, что совершил в жизни, и догадывается, что его ожидает. Кто-то трясется от страха, а кто-то остается спокоен.

– Я о другом… – Эльза перевела взгляд на огонек свечи. – Покинуть мир, с его рассветами… с туманом над речкой… с запахом травы… – Девочка вновь посмотрела на предсказательницу: – Неужели нельзя обмануть смерть?

– Нет.

– Но ты говорила, что с помощью рун можно задать вопрос Высшим Силам.

– Говорила.

– Тогда почему не спросить, как избежать смерти?

Старуха удивленно покачала головой:

– Ты боишься смерти?

– Да, – призналась Эльза. – Очень.

– Но ведь ты еще молода. Твои ровесники не задумываются о таких вещах.

– Меня ведет руна Перт, – через силу улыбнулась девочка.

– Скажи правду, – мягким тоном, но в то же время очень твердо велела предсказательница.

Эльза знала, что старуха не отступит. Тихонько вздохнула:

– Помнишь, в прошлом году медведь поломал Карла?

– Да.

– Его принесли в деревню живым, и ты дала ему отвар, чтобы ушла боль.

– Я помню.

– А он все равно кричал. Сильно кричал. Я думаю, оттого, что видел стоящую у кровати смерть. Он кричал от страха. – Девочка жестко посмотрела на Мамашу Марту, а потом задрала рукав кофты на правом предплечье и продемонстрировала предсказательнице старый шрам. – Я знаю, что такое боль. Ее можно перетерпеть. И страх тоже. Но взгляд смерти хуже боли и страха. – Помолчала, медленно оправляя одежду. – Я права?

– Ужас, – тихо сказала старуха. – Ее взгляд навевает ужас.

Эльза вздрогнула:

– Ты видела смерть? Видела ее взгляд?

– Руны тебе не помогут. – Старуха проигнорировала вопрос ученицы, но та не возражала – поняла, что услышит откровение. – Там, за чертой, они перестают быть указующими звездами. Просто символы, горящие в вечном мраке. Они светят только себе. Они провожают… но тебе безразлично.

– Ты была за чертой? – жадно спросила Эльза. – Ты вернулась? Ты обманула смерть?

– Я не вернулась. Я умерла. – В безжизненных, остановившихся глазах старой прорицательницы отразился огонек свечи. – Из-за черты нет возврата, девочка. Но я знаю того, кто оттуда пришел.

– Как пришел? Вернулся?

– Бывают мгновения, когда ничто, лежащее за чертой вечного забвения, становится способным рожать. Очень редко бывает. Когда воют от натуги силы самого основания. Когда дрожит Вселенная. Когда встречаются Верхние и Нижние миры. Когда навсегда уходит Традиция… В наивысший момент невероятной катастрофы бесплодные боги извергают из себя нечто. Нечто из ничего. Чудовище. Тварь, способную устрашить смерть и прорваться сквозь черту, нарушив ход времени и порядок вещей.

– Дьявол? – прошептала девочка.

И вновь Мамаша Марта не услышала вопрос.

– Я помню, как смерть, эта старая шлюха, привыкшая наводить на людей ужас, упала на колени, боясь взглянуть на Чудовище. А оно взяло ее за шкирку, вот так, и ткнуло носом в Пса. В полудохлого Пса. Но Пес тот был силен. Видела бы ты, как долго стоял он возле черты, как цеплялся за мир, как царапал ногтями мрак, как боролся, не желая уходить… Чудовище указало на Пса и велело смерти отступить. И смерть отступила, потому что в миг, когда нет ни Порядка, ни Хаоса, власть имеет тот, кто рожден за чертой Забвения.

Лицо старухи превратилось в мертвую маску. Она продолжала говорить, несмотря на то что единственная ее слушательница, Эльза, давно стучала зубами от страха.

– Мое тело не было столь же сильным, как тело Пса. Оно исчезло за чертой, и даже рожденный в забвении не мог вернуть его. Но среди мерцающих рун еще витал мой дух, мой сильный дух, и Чудовище успело схватить его. И наложить заклятие, одно из тех, что было забыто со времен Сотворения мира. – Мамаша Марта посмотрела на свои узловатые пальцы. – Я умираю и обретаю жизнь в другом теле. Чья-то душа уступает мне место.