Московский клуб

— А что сами ломщики?

— Достоверно известно только о смерти Майи Андреевны Сухинской, известной под кличкой Переплетчица. Обнаружены некоторые части ее тела. Чайка, скорее всего, ушел.

— На заводе было очень жарко, — заметил Кауфман.

— Но ведь он сам устроил катастрофу, — пожал плечами Мишенька. — Значит, знал, как выбраться. Он взрослый мальчик.

— Его помощника не вычислили?

— Пока нет.

— Плохо… — Мысли Макса вновь вернулись к сломанной базе. — А где Эдди Чинча?

— Уехал в Восточный Рукав. Сказал, что там обнаружились какие-то следы пребывания Петры.

Мертвый удивленно посмотрел на дознавателя:

— Какие еще следы?

Можно было не сомневаться, что Фадеев в бешенстве от оказанного ему приема, но терять перед Кауфманом лицо он не собирался. В кабинет Роман вошел спокойным, даже невозмутимым. Молча повернул голову, показывая пустое гнездо «балалайки», опустился в кресло и сложил на груди руки.

— Извини, что пришлось подождать, — любезно улыбнулся Макс. — Важные дела.

— Один вопрос, Мертвый. — Чувствовалось, что Фадееву неприятно унижаться перед старым врагом, но не спросить он не мог. — Новый вид энергии существует?

— Интересно, да?

— Интересно, — не стал скрывать Роман. — Китайцам удалось сломать базу Анклава, но когда я говорил с ними, то понял, что радости им это не принесло. Неужели все это провокация? Неужели вы нас обманули?

— Было принято решение не хранить столь ценную информацию в системах Анклава, — объяснил директор СБА.

— Должностное преступление, Макс.

— Да, — поморщился Кауфман. — Я знаю. Но ведь я не мог позволить всяким ломщикам узнать о существовании плазменного преобразователя ПП8713. Тринадцатая попытка создания. Даже не так: тринадцатая теория, которую мы реализовали на практике.

— Вы это сделали.

Фадеев вздохнул, в его глазах мелькнула тоска: величайший проект в истории человечества будет реализован без него. Дело, ради которого стоит жить, которое не просто принесет невероятную прибыль, а изменит мир, дело, которым ИНТЕРЕСНО заниматься, — его будут делать другие люди.

— Двадцать четыре года поисков, Роман, почти триллион юаней.

— Туда уходила вся прибыль «МосТех»?

— И даже основные средства. Мы выжали корпорацию досуха, почти разорили ее, но… — Кауфман улыбнулся. — Теперь мы все восстановим.

— А сумеете? Ваш ПП — весьма лакомый кусок.

— Которым очень легко подавиться. Но что это я?.. Ты уже попробовал откусить от моего пирога.

— Да. Я попробовал.

Макс подошел к бару, плеснул в два бокала виски, щедро разбавил его содовой и подал один из бокалов Фадееву. Но не вернулся в свое кресло во главе стола, а, присев рядом с Романом, произнес:

— Раз уж у нас пошел столь откровенный разговор, то позволь и мне спросить.

— Пожалуйста.

— За каким чертом ты связался с поднебесниками?

— Интересно, да?

— Я недолюбливал тебя, но уважал. Поверь, действительно уважал. Ты один из идеологов Анклавов, богатейший на Земле человек. К чему столь сомнительное партнерство?

— Ты не понял, что Анклавы уже сыграли свою роль, — медленно ответил Фадеев. — Все когда-нибудь заканчивается. Корпорации сохранили научный потенциал после Нефтяных войн, спасли фундаментальную науку, вытянули мировую экономику из хаоса Большого Голода, а теперь, видишь, разработали новый источник энергии. Мы сделали все, ради чего задумывались Анклавы, и должны перестать отгораживаться от человечества. Мир изменился, обрел устойчивость, впереди годы процветания, и мы должны быть вместе.

Мертвый ответил не сразу, выдержал паузу, внимательно обдумывая слова Фадеева и то, как он их произнес. Сделал маленький глоток виски, покачал головой:

— Роман, если бы я знал тебя хуже, то решил бы, что красивые слова прикрывают корыстные мотивы. Но, увы, это твоя принципиальная позиция.

— Да, принципиальная. Поднебесники, исламские страны, штаты — мы отползли от угрозы войны, перевели дух. Политики перестали играть мускулами и готовы дружить. У нас есть сто-двести относительно спокойных лет. А уж с вашим ПП…

— С нашим ПП, мой друг, у нас не будет и десяти спокойных лет. Отсутствие достойного источника энергии — единственное, что удерживает правительства от войн. Атомный авианосец не загонишь в глубь континента. Батареи Ллейтона не дают нужной мощности и запаса хода. Нефть слишком дорога, и ее мало, а она — кровь войны. Сейчас все конфликты, кроме сражений за нефтяные поля, экономически невыгодны. Но если появится ПП, все сразу припомнят, как приятно играть мускулами. При нынешнем уровне развития производства перевооружение армий займет три-четыре года. Затем Народная республика вторгнется в Сибирь и пойдет к Уралу. Теперь ее будут интересовать не полярные нефтяные вышки, а сами территории. Ну, и другие полезные ископаемые, которых на Урале достаточно. Русские используют ядерное оружие, но это будет жестом отчаяния. Исламский союз, опасаясь расширения влияния поднебесников, вторгнется с Запада, а Великая Турция с юга. Россия перестанет существовать.