Мой дядюшка Освальд

— Ясмин Хаукамли. Она наполовину персианка.

— Очень интересно.

— Видимо, вы ее потрясли.

— У меня бывают моменты, Корнелиус. Да, у меня бывают моменты.

Похоже, он как-то забыл про жучиный порошок. Теперь он хотел приписать весь успех себе, и я не мешал ему это делать.

— Она ждет не дождется увидеться с вами снова.

— Отлично, — сказал Уорсли, потирая руки — И она, говорите, тоже войдет в нашу маленькую организацию?

— Конечно. Теперь вы будете видеть ее очень часто.

— Лады, — сказал Уорсли, — ладушки-лады.

И на этом Уорсли вступил в нашу фирму — вот так, совершенно просто. Больше того, он был хозяином своего слова.

Он согласился воздержаться от публикации своего открытия.

Он согласился помогать мне и Ясмин всеми возможными способами.

Он согласился сконструировать для нас портативный контейнер для жидкого азота, который мы могли бы брать с собой при разъездах.

Он согласился проинструктировать меня относительно процедуры разведения спермы и расфасовки ее по соломинкам для замораживания.

Мы с Ясмин будем разъездными агентами и сборщиками.

А. Р. Уорсли останется работать в Кембридже, но одновременно подберет удобный тайник для центрального семенного фонда.

Время от времени разъездные агенты (Ясмин и я) будут возвращаться со своей добычей и переносить ее из портативного хранилища в семенной фонд.

Я возьму на себя все расходы. Я буду оплачивать поездки, проживание в гостиницах и т. д. за то время, пока мы с Ясмин путешествуем. Я буду давать Ясмин щедрое содержание, чтобы она могла покупать себе наилучшую одежду.

Все было проще простого.

Я ушел из университета, то же сделала и Ясмин.

Я подобрал и купил дом неподалеку от того, где жил А. Р. Уорсли. Это было простое красно-кирпичное строение с четырьмя спальнями и двумя довольно большими гостиными. Некий отставной строитель империи окрестил этот дом в годы минувшие, представьте себе, «Данроумин».^[14] Этому дому предстояло быть штабом нашего фонда. Именно здесь поселимся мы с Ясмин на подготовительный период; здесь же будет находиться тайная лаборатория Уорсли. Я израсходовал уйму денег, оборудуя эту лабораторию техникой для изготовления жидкого азота, смесителями, микроскопами и всем, что было нужно. Я меблировал дом, и мы с Ясмин туда въехали. Отныне наши с ней отношения имели сугубо деловой характер.

А. Р. Уорсли сконструировал портативный контейнер для жидкого азота примерно за месяц. Тот имел двойные вакуумные стенки из алюминия и всякие устройства для хранения крошечных соломинок со спермой. Размером он был с большой чемодан и даже очень походил на чемодан, потому что был обтянут снаружи кожей.

Во втором, поменьше, разъездном чемоданчике имелись отделения для льда, ручной смеситель и бутылочки для хранения глицерина, яичного желтка и снятого молока. А также микроскоп для проверки в полевых условиях мотильности свежесобранной спермы. Мы все подготовили тщательнейшим образом и ничего не забыли.

А под конец А. Р. Уорсли занялся устройством в подвале этого дома нашего семенного фонда.

13

В начале июня 1919 года мы уже были почти готовы к отъезду. Я говорю «почти», так как мы все еще не согласовали список имен. Кто будут эти великие мира сего, которых почтит своим визитом Ясмин — и я, затаившийся на заднем плане? Мы долго обсуждали этот заковыристый вопрос втроем на почти ежедневных совещаниях в нашем доме. С королями было проще всего, мы хотели всех королей. Поэтому записали их первыми:

Нидерланды отпадали, потому что там была королева. Отпадала и Португалии, потому что там монархия была свергнута революцией 1910 года. Монако не стоило трудов. Оставался еще наш собственный король Георг V. После длительных дебатов мы решили оставить его в покое. Заниматься такими делами буквально у себя на крыльце было чуточку чересчур, да и вообще у меня были планы использовать этого джентльмена несколько иным образом, о чем вы узнаете через пару минут. Однако мы решили поместить в наш список Эдуарда, принца Уэльского, как возможную замену. Ясмин плюс волдырный жук уложат его на диван в любой момент, когда она только пожелает. Более того, она с нетерпением это предвкушала.

А вот составить список великих и гениев было очень трудно. Некоторые из них, вроде Пуччини, Джозефа Конрада и Рихарда Штрауса, были самоочевидны. То же касается Ренуара и Моне, двух дряхлых кандидатов, посетить которых требовалось в ближайшее время. С прочими было сложнее. Нам требовалось решить, кто из современных (1919) великих и знаменитых все еще будет великим и знаменитым через двадцать, через пятьдесят лет.

---

14 Dunnoamin' (искаж. англ. done roaming) — окончил странствовать.