Механизм пространства

«Может, Эминент в чем-то прав? – подумалось Торвену. – Не в методах, но в целях? Если потребность в нефти возрастет…» Он мысленно заменил пруд на Атлантический океан, растянул округу до пределов Европы, увеличил заводик, превратив его в монстра и ужаснулся.

Хоть сам беги, режь академиков.

– Отходы, значит? Шлак от выплавки железа тоже считали отходом. А теперь? Щебень, шлаковые кирпичи, брусчатка… Вы ничего не скрываете, гере Жоспен?

Лицо толстяка исказила ярость.

– Шпион! – прошипел он, уподобясь раскаленному утюгу, на который плюнула прачка. – Вынюхиваешь, да? На, нюхай!

Жоспен истерически взмахнул рукой. Окурок выскользнул из пальцев-сосисок и, описав красивую дугу, угодил прямиком в центр пруда. Жадные язычки огня, как оранжевые водомерки, разбежались во все стороны от злополучной сигары. Добравшись до берега, они облизали мертвый камыш – и тот с треском загорелся. Пламя загудело, набирая силу. Жирный черный дым пополз в небо, виляя хвостом.

– Пожар! – завопил хозяин.

С прытью, неожиданной для его комплекции, толстяк понесся к заводу.

…Когда кучер, нахлестывая лошадей, как бешеный, угнал прочь карету с незваными гостями, мсье Жоспен вытер пот со лба. Минута, другая – и он, оставив завод без присмотра, заторопился в свой кабинет.

«Кабинетом» гордо именовалась клетушка с дощатыми стенами. Из мебели здесь имелись колченогий стол, продавленное кресло и стул, похожий на инструмент палача – для сборщиков налогов. Достав из ящика лист серой бумаги, Жоспен обмакнул перо в чернильницу – и принялся строчить докладную записку, высунув от усердия кончик языка. От недавнего волнения не осталось и следа. Тревоги по поводу горящего пруда хозяин не испытывал. Прошлым летом сливной пруд уже горел, и ничего страшного не случилось. До завода огню не добраться, а на остальное – наплевать.

Ловко он спровадил этих иностранцев! Теперь главное – сообщить, куда следует…

Военный инженер, представившийся как Николя Карно, посетил нефтеперегонный заводик в конце мая. Изучив производство, инженер заинтересовался не фотогеном, а отходами. Даже пробы с собой увез. А в июле к мсье Жоспену заявились два высокопоставленных чина из военного министерства. Строго предупредили: о визите инженера – никому ни слова. Если кто-то чужой спросит об отходах – в особенности иностранец! – сообщать немедля.

Все ясно?

Мсье Жоспен заверил, что ему все ясно. И сейчас, как патриот, спешил исполнить гражданский долг. Закончив писать, он кликнул мальчишку, которого держал на посылках, назвал адрес в Париже и велел взять в конюшне гнедую Заразу. Наблюдая, как оседает пыль за гонцом, честный заводчик испытывал законное чувство гордости.

Никто не оспорил бы его вклад в дело безопасности Франции!

3

– Добрый день, мсье Торвен! Я знал, что найду вас здесь.

Зануда тихонько вздохнул. Вне сомнений, Галуа-младший нарочно караулил его возле «Крита». А ему так хотелось побыть одному, собраться с мыслями, восстановить душевное равновесие… Скоропалительный – в прямом смысле слова! – отъезд с завода оставил неприятный осадок. Казалось, перед Торвеном с треском захлопываются все двери, куда он пытается войти.

– Здравствуйте, Альфред, – чтобы изобразить улыбку, потребовалось усилие. – Есть новости? Мне, к сожалению, похвастаться нечем.

Прежде чем ответить, юноша заговорщицки огляделся. Бдительный папаша Бюжо, торча за стойкой, истолковал взгляд молодого человека по-своему.

– Проголодались, мсье Галуа? Сегодня у меня дивное рагу с овощами…

– Несите! – энергично кивнул Альфред.

– Что пить будете?

– Сидр.

Кабатчик сгинул на кухне.

– Я сегодня еще одного видел! – горячо зашептал юноша, подсаживаясь к Торвену. – Полчаса вокруг дома Карно крутился. Делал вид, что прогуливается. Дождался, пока за ворота вышел садовник, переговорил с ним – и сразу прочь.

– Как он выглядел?

– На иностранца похож. Одет вроде вас: сюртук, цилиндр, тросточка… Франт, а морда противная. Ой, извините, мсье Торвен!

– Не извиняйтесь, Альфред, – усмехнулся Зануда. – У вас на редкость точный глаз. Лицо – в смысле, морду этого франта вы запомнили?

– Конечно! Вы кудесник, мсье Бюжо! Пахнет чудесно! Не найдется ли у вас листа картона? Нет, хлеб – отдельно, картон – отдельно…

Галуа умолк, с энтузиазмом отдавая должное рагу.

– А мне – газету, – добавил Торвен.

Пока молодой человек жадно ел, Зануда изучал принесенную кабатчиком «Шаривари» трехдневной давности. Первым делом в глаза бросилась карикатура – Тьер и Гизо, злорадно осклабясь, вели друг под друга минные подкопы. При внимательном рассмотрении обнаруживалось: политики изрыли всю Францию, и страна грозила взлететь на воздух. Иные деятели, схваченные острым пером художника, были Торвену незнакомы, и соль шуток он упустил.