Хеб с ветчиной

— Почему ты не настроишь инструмент? — нервничал отец. Потом меня позвали навестить моего дедушку. Он не жил с бабушкой. Мне говорили, что дедушка плохой человек и от него дурно пахнет.

— Почему от него дурно пахнет?

Они не отвечали.

— Почему от него дурно пахнет?

— Он пьет.

Мы загрузились в «форд» и отправились навестить дедушку Леонарда. Когда машина подъехала к его дому и остановилась, хозяин уже стоял на крыльце. Он был стар, но держался очень прямо. В Германии дедушка был армейским офицером и подался в Америку, когда прослышал, что даже улицы там мощены золотом. Золота не оказалось, и Леонард стал главой строительной фирмы.

Никто не выходил из машины. Дедушка подал мне знак движением пальца. Кто-то открыл дверь, я выбрался из машины и пошел к старику. Его волосы и борода были совершенно белыми и слишком длинными. По мере приближения я мог видеть, что глаза его необыкновенно сверкают, как голубые молнии. Я остановился в небольшом отдалении от старика.

— Генри, — проговорил дедушка, — мы хорошо знаем друг друга. Заходи в дом.

Он протянул мне руку. Когда я подошел ближе, мое обоняние уловило крепкий дух его дыхания. Запах действительно был дурным, но он исходил от самого хорошего человека, которого я знал, и поэтому не пугал меня.

Я проследовал за ним в дом. Дедушка подвел меня к стулу,

— Садись. Я очень рад видеть тебя, — сказал он и ушел в другую комнату.

Когда дедушка возвратился, в руках у него была маленькая жестяная коробочка.

— Это тебе. Открой.

Я никак не мог справиться с крышкой, коробочка не открывалась.

— Подожди, — вмешался дедушка, — дай-ка я помогу тебе. Он ослабил крышку и протянул коробочку мне обратно. Я откинул крышку и заглянул внутрь: там лежал крест — Германский крест на ленточке.

— Ой, нет, — сказал я, — ты же хранишь его.

— Бери, это всего лишь окислившийся значок.

— Спасибо.

— Теперь тебе лучше идти. Иначе они будут волноваться.

— Ладно. До свидания.

— До свидания. Генри. Нет, подожди-ка…

Я остановился. Он запустил пальцы в маленький кармашек своих широких брюк, вытянул за длинную золотую цепочку золотые карманные часы и протянул их мне.

— Спасибо, дедушка…

Все ждали меня, не покидая машины. Я вышел из дома, занял свое место в «форде», и мы тронулись в обратный путь. Всю дорогу бабушка и родители без умолку болтали о разных вещах. Эти люди могли трындеть о чем угодно, но никогда не говорили о моем дедушке.

2

Помню наш «форд» — модель Т. Высокие подножки казались приветливыми и в холодные дни, и ранним утром, и в любое время. Чтобы завести автомобиль, отец должен был вставлять спереди в двигатель рукоять и довольно долго крутить ее:

— Человек может так сломать себе руку. Отдача такая, будто лошадь лягается.

По воскресеньям, когда бабушка не приезжала к нам, мы совершали на модели Т прогулки. Мои родители любили апельсиновые рощи. Мили за милями тянулись деревья, покрытые цветами либо усеянные плодами. Родители заготавливали для пикника корзинку и металлический ящик. В ящик, среди кусков сухого льда, помещали банки с разными фруктами, в корзинку упаковывали сэндвичи со шницелем, ливерной колбасой и салями, а еще картофельные чипсы, бананы и содовую. Напиток постоянно попадал между корзинкой и ящиком-холодильником, он быстро остывал, и потом приходилось ждать, пока солнце согреет его.

Отец курил сигареты «Кэмэл» и мог показать нам массу трюков и фокусов, используя пачку от этих сигарет. Например, сколько пирамид изображено на рисунке? Нужно было сосчитать их. Мы считали, а после он показывал гораздо больше, чем нам удалось обнаружить. Были еще трюки с горбами верблюдов и с написанными словами. О, это были волшебные сигареты.

Особенно врезалось в память одно воскресенье. Наша корзинка для пикников была уже пуста, но несмотря на это мы ехали вдоль апельсиновых рощ все дальше и дальше от нашего дома.

— Папочка, а у нас хватит бензина? — поинтересовалась мать.

— Хватит, хоть залейся этим чертовым бензином.

— А куда мы едем?

— Хочу набрать себе немного апельсинов, черт бы их побрал! Остаток пути мать просидела очень тихо. Наконец отец съехал на обочину и остановился неподалеку от проволочного заграждения. Некоторое время мы сидели в машине и прислушивались. Потом отец открыл дверцу и вышел.