— Принеси корзину, — подал он голос.
Все вместе мы перебрались через сетку ограждения.
— Идите за мной, — скомандовал отец.
Мы оказались в темном тоннеле между двумя стройными рядами ветвистых апельсиновых деревьев. Отец остановился и принялся срывать апельсины с нижних ветвей ближайшего дерева. Вид у него был очень свирепый, он яростно сдирал апельсины, и казалось, что ободранные ветви сердятся ему в ответ, злобно раскачиваясь и шурша листвой. Отец бросал плоды в корзинку, которую держала мама. Иногда он промахивался, и тогда я подбирал непокорный апельсин и опускал его в корзину. Отец переходил от дерева к дереву, опустошая нижние ветви.
— Достаточно, папочка, — сказала мать.
— Э-э, какого черта?! — огрызнулся отец и продолжил сбор.
И тут из-за дерева вышел высоченный мужчина. В руках у него было ружье.
— Так, приятель, чем это ты тут занимаешься?
— Собираю апельсины. Их здесь полно.
— Это мои апельсины. Скажи своей женщине, чтобы она вывалила все из корзины на землю.
— Да этих апельсинов тут хоть жопой жри. Не обеднеешь, если я возьму несколько.
— Ты не возьмешь ни одного. Скажи, пусть вываливает.
Мужчина направил ружье на отца.
— Вывали, — сказал отец матери.
Апельсины покатились по земле.
— А теперь, — продолжил мужчина, — убирайтесь из моего сада.
— Куда тебе столько, все равно все не съешь?
— Я сам знаю, куда и сколько. Убирайся отсюда.
— Таких, как ты, надо вешать!
— Я владелец, и закон на моей стороне. Проваливай! — и он снова поднял свое ружье.
Отец повернулся и пошел, мы потянулись за ним. Владелец рощи конвоировал нас до самой дороги. Наконец мы загрузились в машину, но это был именно тот случай, когда она не завелась. Отец взял ручной стартер и вышел. Он дважды провернул маховик, но двигатель не реагировал. Отец покрылся испариной. Мужчина стоял у дороги и наблюдал.
— Ну, давай, заводи свою консервную банку! — неожиданно выкрикнул он.
Отец, который приготовился было крутануть снова, отвлекся:
— Мы не на твоей территории! И можем стоять столько, сколько пожелаем, черт возьми!
— Разбежался! Убирай отсюда свою колымагу, да побыстрее!
Отец прокрутил ручку, двигатель взревел, но тут же заглох. Мать молча сидела с пустой корзинкой на коленях. Я боялся даже смотреть на человека с ружьем. Отец снова налег на рукоятку, и машина завелась. Он впрыгнул в машину и принялся работать рычагами на руле.
— Не появляйся здесь больше, — напутствовал собственник с ружьем. — В следующий раз так легко не отделаешься.
Отец резко взял с места. Хозяин апельсиновой рощи продолжал стоять у дороги и наблюдал. «Форд» быстро набирал скорость. Неожиданно отец затормозил, выполнил крутой поворот на 180 градусов и помчался к тому месту, где остался грозный враг. Но мужчины у дороги уже не было. И мы вновь понеслись прочь от апельсиновой рощи.
— Однажды я вернусь и прикончу эту тварь, — пообещал отец.
— Папочка, я сегодня приготовлю замечательный ужин. Что бы ты хотел? — спросила его мать.
— Свиную отбивную!
Никогда раньше я не видел, чтобы отец ездил так быстро.
3
У моего отца было два брата. Младшего звали Бэн, старшего — Джон. Оба алкоголики и тунеядцы. Мои родители частенько говорили о них.
— Ни тот, ни другой ничего собой не представляют, — твердил отец.
— Просто вы вышли из трудной семьи, папочка, — возражала мать.
— Твой братец тоже пустышка!
Брат моей матери жил в Германии. Отец поносил его не реже родных братьев.
Был у меня еще дядя Джек — муж сестры отца, которую звали Элеонора. Я никогда не видел эту чету, потому что отец разругался с ними.
— Видишь этот шрам у меня на руке? — спрашивал меня отец. — Это сделала Элеонора карандашом, когда я был еще совсем маленьким. Он уже никогда не зарастет.
Людей мой отец не любил. Не любил и меня.
— Детей должно быть видно, но не слышно, — говорил он мне.
Был воскресный полдень, и бабушка Эмили не приехала.
— Мы должны навестить Бэна, — сказала моя мать. — Он умирает.
— Он постоянно занимал у Эмили деньги и просерал их в карты или тратил на своих баб и выпивку.
— Я знаю, папочка.
— Теперь он сдохнет, и Эмили останется без гроша.
— И все же мы должны навестить Бэна. Врачи сказали, что ему осталось недели две.