Жажда странствий

Он с улыбкой повернулся к ней:

— Знаешь ли ты, Одри Рисколл, что ты самая упрямая женщина в мире?

Она усмехнулась и на мгновение задержала на нем взгляд.

— Это комплимент или констатация факта?

Он засмеялся и покачал головой:

— Ни то ни другое. Это обвинение. — Он снова засмеялся. — Ты чудовище, черт бы тебя подрал… просто чудовище! — Он захватил прядь ее волос, слегка запрокинул ее голову назад и поцеловал в шею. — А знаешь ли ты, что после той проклятой телеграммы я пил как последний пропойца. Целый месяц! — Он не сказал ей, что тут-то и явилась Шарлотта вызволять его из беды, нашла к нему дорожку. Но Шарлотта не имела никакого отношения к тому чувству, которое он испытывал к Одри.

— Мне было нелегко, Чарли. Тяжелее в моей жизни ничего не было… И все, что было после твоего отъезда из Харбина, и эта телеграмма…

— Позволь не поверить. Ты была просто одержима, считала, что это твой долг — остаться там.

— Ты серьезно? Я пробыла там восемь месяцев, и ты думаешь, я ни разу не пожалела, что осталась? Но все равно я считала, что поступила правильно. Только вот слишком дорого за это заплатила, тебе не кажется?

Машина остановилась на перекрестке, Одри задумчиво смотрела на Чарльза. Но и награду она получила высокую — Мей Ли…

— Кстати, где ты будешь жить?

— Студия забронировала номер в «Святом Франциске».

Хороший отель?

— Превосходный. — И оба тут же вспомнили «Тритти» и «Пара палас», только вслух не произнесли ни слова.

— Од, ты поужинаешь Со мной сегодня?

Она утвердительно кивнула. Странно было назначать ему свидание, после того как они столько месяцев путешествовали вместе. Тогда казалось, что они уже поженились, тогда они жили одной жизнью. Теперь они как бы вернулись во времени назад, к тем дням на мысе Антиб, когда только познакомились и ни один из них не знал, что о нем думает другой. Но сейчас он заметил, что она носит его кольцо.

— Может быть, сначала ты зайдешь к нам и познакомишься с дедушкой?

— Мне бы очень хотелось. — Он медленно проговорил эту фразу. Ему хотелось познакомиться с человеком, из-за которого он ее потерял. Когда она уходила из отеля, он нежно поцеловал ее в губы. Одри ехала домой, и, несмотря на все разумные доводы, которые она приводила себе, ей казалось, что сердце сейчас выпорхнет у нее из груди и воспарит высоко-высоко. Она боялась вновь безоглядно влюбиться в него… он ведь приехал всего на несколько дней… и ничего изменить нельзя… но никакая плотина не удержала бы нахлынувшего на нее чувства, как не удержала и в тот первый день, когда они впервые встретились.

Дед читал вечернюю газету и, увидев ее, нахмурился:

— Где ты была, Одри?

На какое-то мгновение она замешкалась, не зная, что ответить ему, но потом решила сказать правду или по крайней мере полуправду.

— Ездила в аэропорт встретить своего друга.

— Вот как… — Дед еще больше нахмурился.

— Он англичанин. Я познакомилась с ним в Европе. Приехал всего на несколько дней.

— Я его знаю?

— Нет. — Она улыбнулась. — Но очень скоро узнаешь — он зайдет выпить бокал вина перед ужином. Он сказал, что ему приятно будет с тобой познакомиться.

— Какой-нибудь молодой балбес? — Дед делал вид, что его это знакомство нисколько не интересует, но она-то знала, что ему нравится, когда в дом приходят ее друзья, и он частенько ворчал, что она мало развлекается. Однако у нее не было ни одного знакомого, который был бы ей интересен. Ни один из них не шел ни в какое сравнение с Чарли. И вот он сам здесь…

Одри взглянула на часы и решила, что успеет заглянуть к Мей Ли, прежде чем займется переодеванием к ужину. Словно угадав ее мысли, дед сказал из-за газеты:

— У нее сегодня прорезался новый зуб.

— У малютки?

— Нет, у горничной…

Одри засмеялась.

— Что ж, для шести месяцев это вполне прилично.

— Она прекрасно развивается. Миссис Уильямс, — это была их экономка, — сказала мне, что ее внуку уже почти год, а у него ни зубов, ни волос. Вот посмотришь, она пойдет еще до своего первого дня рождения.

Одри растрогалась: как он гордится ее приемной дочкой!

Дед интересуется девочкой куда больше, чем детьми Аннабел, и, кажется, его уже больше не волнует, что девочка — китаянка.

Время от времени он выходит с Одри на прогулки и помогает ей везти коляску.

— Я только переоденусь, дедушка, и спущусь.

Она спустилась в узком черном шелковом платье с широкими плечами и глубоким вырезом на спине. Платье прекрасно сидело на ней, и чувствовала она себя в нем превосходно. Дед обратил внимание на то, как она приоделась и как красиво причесалась, и справедливо заключил, что гость у них будет важный… для Одри.