Изгнанница Ойкумены

– Каджар-хабиб? Вы?!

– Взвешивайте каждое слово, – шепотом предупредил толстяк. – Каждое, умоляю. И да поможет вам Господь Миров!

– Вы здесь как врач? – зло спросила Регина. – Или как поэт?

Каджар-хабиб вздохнул:

– Как переводчик. Сейчас здесь будет его величество.

На этих словах в комнату вошли две девушки. По контрасту с ожидаемыми головорезами они выглядели неестественно хрупкими. Головы они брили наголо. Регине девушки сразу напомнили Бритву – психира Кавабату, сменявшего одну из частей своей личности на высокие гонорары.

– Это Белые Осы, – предупредил Каджар-хабиб. – Ради всего святого, не делайте резких движений.

Одевались девушки по-мужски, с нарочитой бедностью: черные штаны, белые рубахи, обувь с вязаным верхом. Каждую крест-накрест опоясывали перевязи с метательными ножами. Встав по обе стороны от двери, они замерли, как статуи. Только глаза блестели – птичьи, черные, беспощадные.

– Когда войдет его величество, поклонитесь.

На пороге возник шах. Хеширут IV был сегодня одет подстать Осам, только без ножей. Поверх рубахи мальчик накинул короткую, расшитую золотом безрукавку. Он вел себя как зрячий. Уверенно прошел в комнату, не обращая внимания ни на толстяка, склонившегося в раболепном поклоне, ни на кивнувшую Регину. Взял из вазы гроздь душистого, темно-розового винограда; отщипнул ягодку, кинул в рот. Приблизился к окну, любуясь парком. Лишь странный поворот головы – казалось, шах смотрит искоса, крадучись – выдавал правду: Хеширут «смотрел» ушами.

Он здесь все знает, поняла Регина. Все, до мельчайших подробностей. Должно быть, слуги внимательно следят, чтобы обстановка, а в особенности – расположение вещей, всегда была одинаковой. Тогда память заменит зрение.

Царственный мальчик сказал что-то – тягучим, сладким, как мед, голосом.

– Сперва его величество собирался казнить вас, госпожа, – перевел Каджар-хабиб, трясясь от страха. – Но потом, по зрелому размышлению, передумал.

– За что? – возмутилась Регина. – Я гражданка Ларгитаса! Я требую…

В ответ на ее требования шах бросил два-три слова.

– Если вы не замолчите, – сказал толстяк, – вам отрежут язык.

Стало ясно: да, отрежут. Без соблюдения международных норм. Махнув рукой на гуманность, и даже удивившись – что это за гуманность такая? Вот прямо сейчас одна из девиц достанет ножик и исполнит приказ, а Каджар-хабиб позаботится, чтобы гражданка Ларгитаса не захлебнулась собственной кровью. Уж на это здешней медицины хватит.

В тишине Хеширут продолжил – спокойно, не торопясь.

– Вы посмеялись над надеждами его величества, – переводил толстяк. Пот градом катился по его лицу. – Вы солгали насчет звезд. Без астролябии, без долгих вычислений ни один звездочет не предскажет благосклонность или тлетворное влияние светил. Ложь заслуживает наказания.

Мальчик у окна съел еще одну виноградинку. У него вдруг задергалась щека. Шах прижал ее свободной ладонью и держал до тех пор, пока дрожь не унялась. Заговорил он не сразу. Сперва, с молчаливой силой, сдавил гроздь в кулаке. Сок потек сквозь пальцы – на штаны, на ковер. Остро запахло мускатом. Уронив мокрые выжимки, Хеширут наступил на них, растер подошвой и откашлялся.

Мед клокотал в его голосе, как в перегонном кубе.

– Если вы солгали про звезды, вы могли солгать и про возможность вернуть зрение его величеству. Но могли и не солгать. Эта двойственность – залог того, что вы еще живы. Его величество не казнит вас. Благодарите владыку. Вас всего лишь ослепят. Вы спрашивали: пришел ли я, как врач? В некотором смысле, да. Не волнуйтесь, я буду осторожен.

Последнее толстяк явно прибавил от себя.

Было страшно так, что это уже не походило на страх. Думалось легко и свободно. Дышалось без проблем. Сердце – и то не давало сбоя. Ослепят. Сейчас. Уникум-универсал, скопец и поэт, возьмет иглы и проколет ей зрачки. Ничем нельзя помешать. Никакие возражения не будут приняты. Люди, чей мозг – пустота, кастрирующие гинекологов и лишающие зрения детей – наследников трона… Что мы забыли на этой планете? Зачем здесь дипломатическая миссия Ларгитаса? Зачем здесь ты, доктор ван Фрассен?! – ну, с тобой все ясно, ты здесь затем, чтобы утолить мстительность Хеширута…

– Если вы не лгали, – продолжал толстяк, втягивая голову в плечи, – вы излечите себя. Любые лекарственные средства, любые инструменты будут предоставлены в ваше распоряжение. Когда ясность взора вернется к вам, вы излечите его величество. И получите награду. Хотите что-то сказать? Это дозволено.