Изгнанница Ойкумены

Неправда, возразил Ник. Нас трое – ты и мы.

Четверо. Приглядись.

Между двумя молодыми людьми стоял ребенок. Артур Зоммерфельд держал отца за руку. Лицо мальчика было спокойным и сосредоточенным. Он поднял голову, желая что-то сказать отцу, и на этом энграмма оборвалась.

– Это жестоко, – сказал Ник. – Спасибо.

– Посмотри на брелок.

Он послушался. Сохраняя контакт, Регина видела, как при первом же взгляде на игрушечную флейту в мозгу у Ника вспыхнула заветная картинка: шоссе, взрывы, двое людей от земли до неба, и ребенок между ними. Музыка звучала даже лучше, чем она надеялась.

– Я держу Фриду на поводке, – чтобы не тратить время даром, она вбросила Нику суть ментального поводка в виде мнемо-пакета, и продолжила: – Тебе часто понадобится вызывать Артура из его внутреннего мира наружу. Иначе ничего не получится. Артуру там хорошо, доброй волей он не пойдет. Будь ты телепатом, ты бы выстроил поводок сам. Ничего, я сделаю это за тебя.

– Поводок?

Ник нахмурился. Его мучил неприятный образ: сын на четвереньках, в суровом ошейнике с шипами, взятый на поводок строгим отцом. Дурацкая аналогия, подсказала Регина. И, чтобы сбить негативный эффект, развила образ – она сама на четвереньках, в приятном неглиже, и Ник с поводком, пускающий слюни. Дождавшись, пока господин посол рассмеется, доктор ван Фрассен разорвала контакт.

– До отлета я свяжу тебя с сыном напрямую. Флейта – символ, спусковой крючок. Полагаю, со временем нужда в ней отпадет. Но в данный момент тебе потребуется внешний сигнал для срабатывания поводка. Если ты свистнешь один раз, Артур обязательно услышит тебя. Даже если не свистнешь, а просто сожмешь брелок в кулаке и вообразишь, будто свистишь… Внимание ребенка сразу после вызова сосредоточится на тебе. Ты сможешь объяснить, научить; приказать, наконец.

– А если он не послушается?

– Это вполне вероятно. Тогда ты свистнешь во второй раз. И Артур вернется, потому что ему будет больно. Первый раз – вызов. Второй – наказание за непокорство. Ребенка иногда следует наказывать, Ник. Особенно такого сына, как твой. Вызывай его часто. Он должен привыкнуть, что основное время проводит здесь. Что здесь – главное. Даже если главное – это насилие, отрывающее его от приятного времяпровождения.

– Если я свистну в третий раз, Артур…

Пустыня, думала Регина. Заброшенный город. И ребенок-джинн, строящий дворцы из песка. Голосистый старец пел, что третий раз убьет джинна. Кажется, Ник все понял. Это хорошо.

– Ты глупее, чем я думала. Нет, Артур останется жив. Хоть свисти ты соловьем, от рассвета до заката. Третий раз даст тебе доступ к мозгу сына. Очень ограниченный: ты не прочтешь его мысли, он не воспримет твои. Очень краткий – вряд ли больше двух минут. Но в это время двигательные центры Артура частично поступят в твое распоряжение. Ты сможешь шевелить его руками. Бегать его ногами. Донести ложку с супом до рта. Понимаешь?

– Зачем мне это надо? Зачем это надо моему сыну?!

– Допустим, ребенок стоит на подоконнике. Окно раскрыто. Пятый этаж. Артур вполне способен, уйдя в себя, сделать шаг вперед. Он уверен, что полетит. Тебе нужны еще примеры? Третий раз – страховочный трос.

– Но я не смогу свистнуть трижды, не пройдя через второй раз! Через боль и наказание!

– Не считай меня дурой. Первый, второй или третий раз – у тебя в голове. И в мозгу Артура. Когда свистишь, просто думай, какой это раз. Вызов, наказание, захват. Поначалу придется свистеть столько, сколько надо. Позже – свистеть единожды, фиксируя в сознании: первый, второй или третий. С годами надобность в брелке отпадет. Свист перейдет на уровень спускового образа. Извини, более сложный поводок я тебе не выстрою…

В дверь постучали.

– Да! – крикнул Ник.

– Его величество Хеширут IV, – сообщил Каджар-хабиб, войдя, – справедливый и милостивый, желает выказать свое расположение «солнцу врачей». Он шлет госпоже подарок. Вот, прошу…

Деревянный футляр лег на стол. Еще не поднимая крышки, Регина знала, что там. И не ошиблась. В темно-лиловом бархате спала флейта. Серебряный корпус. Серебряная механика. Губки, впайка, корона и пробка – золото. Инкрустация рубинами. Почти точная копия брелка.

– Вы обо всем докладываете шаху? – спросила Регина.

– Кейрин-хану, – поправил Ник.

И ответил за толстяка:

– Обо всем. А как же иначе?

КОНТРАПУНКТ РЕГИНА ВАН ФРАССЕН ПО ПРОЗВИЩУ ХИМЕРА

(из дневников)

…я ходила к комиссару Фрейрену, как на работу. Меня выпотрошили, выкрутили, словно тряпку, намочили и снова выкрутили. Кажется, по возвращении с Шадрувана я только и делала, что писала отчеты и отвечала на вопросы. Железный комиссар также был озадачен. Рядом с Фрейреном все время присутствовали блеклые, невнятные особы – никто не сомневался, что полномочий у них больше, чем у всех комиссаров Ларгитаса, вместе взятых. Нет, особы ни во что не вмешивались. Они присутствовали, и этого хватало, чтобы взбеситься.