Последняя ночь на Извилистой реке

Кетчум сделал небольшую паузу.

— С оленем проще. Если он достаточно близко, хватает и дроби. Ну а с Ковбоем вам лучше не рисковать.

— Мистер Кетчум, мы вряд ли сможем кого-нибудь убить, — сказала Кармелла. — Мы просто этого не умеем.

— Как это «не умеем»? Я же только что показывал, — напомнил ей Кетчум. — Малыш «итака» — самый простой из моих дробовиков. Я его выиграл на соревнованиях по армрестлингу в Милане. Помнишь, Стряпун?

— Помню, — ответил старому другу Доминик.

Там были не только соревнования по армрестлингу, но и еще кое-то, о чем повар тоже помнил. А дробовик Кетчум действительно выиграл, и его победы никто не оспаривал.

— Вы давайте сочиняйте историю поубедительнее, — продолжал свое Кетчум. — Если этот поганец в нее поверит, может, вам и стрелять не нужно будет.

— И ты ехал в такую даль, чтобы привезти нам дробовик? — спросил повар.

— Не совсем так, Стряпун. «Итаку» я привез твоим друзьям, а не тебе. Тебе я помогу собрать вещи. У нас с тобой будет небольшое путешествие.

Доминик протянул назад руку, ища руку Кармеллы, стоявшей позади. Но Кармелла оказалась проворнее. Она обвила руками талию Гамбы и уткнулась лицом в его затылок.

— Я люблю тебя, но тебе нужно ехать с мистером Кетчумом.

— Знаю, — тихо ответил Доминик.

Возражать ей или Кетчуму было бы глупо, и повар это понимал.

Из кухни вышел уборщик столов. Ему стало немного лучше.

— Мистер Кетчум, а что у вас еще в этом мешке? — спросил парень.

— Фейерверк для Четвертого июля. Дэнни просил, — добавил он, обращаясь к повару.

Кармелла пошла вместе с ними в квартиру на Уэсли-плейс. В последний раз, хромая по ступенькам, Доминик привычно посетовал, что в доме нет лифта. Он не стал брать с собою много вещей, но восьмидюймовую чугунную сковороду взял, сняв ее со стены. Кармелла подумала, что вряд ли он будет пользоваться сковородой. Берет как память. Потом Кармелла проводила их туда, где был прокат машин. Кетчум собирался отвезти повара в Вермонт, затем вернуться в Бостон, сдать машину, а в Нью-Гэмпшир ехать поездом с Северного вокзала. Он намеренно не поехал на своем пикапе. Не хотел, чтобы помощник шерифа заметил его отсутствие. И потом, пора было покупать новый пикап. После уроков вождения, преподанных Дэнни, машина вряд ли выдержала бы такой пробег.

Целых тринадцать лет Кармелла надеялась увидеть мистера Кетчума. И вот увидела: Кетчума и его жестокое обаяние. Она сразу же вспомнила, с каким восхищением ее Анджелу писал об этом человеке. А лет двадцать пять назад… неудивительно, что Рози Калоджеро (да и каждая женщина ее возраста) влюбилась в Кетчума. Но сейчас Кармелла ненавидела Кетчума за то, что он приехал в Норт-Энд, чтобы увезти с собой ее Гамбу. Как ей будет не хватать повара, как она будет скучать по нему и даже по его хромоте.

А потом Кетчум сказал ей несколько слов, которые полностью вернули ее расположение.

— Если вы когда-нибудь захотите увидеть место, где погиб ваш парень, я буду рад свозить вас туда и все показать.

Кармелла кусала губы, чтобы не расплакаться. Ей очень хотелось увидеть реку и место, где случилась беда, но только не бревна. Она знала, что не выдержит зрелища сплавляемых по реке бревен. Только берег, где повар с сыном стояли и видели случившееся. Место на реке. Да, она бы охотно туда съездила. Но не сейчас.

— Спасибо вам, мистер Кетчум, — сказала она.

Кармелла смотрела, как они садятся в машину. Водителем, естественно, будет Кетчум.

— Если тебе когда-нибудь захочется меня увидеть… — начала Кармелла.

— Знаю, — коротко ответил Доминик, стараясь не глядеть на нее.

По сравнению с днем отъезда ее Гамбы день, когда в «Vicino di Napoli» пожаловал Карл, дался Кармелле почти легко. И вновь было время их обеда перед открытием. Фактически они уже пообедали. Это было во второй половине августа шестьдесят седьмого года, когда все в ресторане начали подумывать, что Ковбой сюда вообще не приедет.

Кармелла первой увидела помощника шерифа. Все совпадало с рассказами Гамбы. Без формы Карл выглядел точно так же, как в форме. И двойной подбородок, и жировые складки на шее, о чем говорил Кетчум. Волосы у Карла были скверно подстрижены. («Сколько ни видел копов — у всех паршивые стрижки», — сказал ей тогда сплавщик.)

— Кто-нибудь пусть идет на кухню, — сказала Кармелла.

Входная дверь была заперта, и официантка решила ее открыть, не дожидаясь, когда Карл начнет стучать. В кухню отправился Пол Полкари. Лучше бы Молинари. Эта мысль мелькнула у Кармеллы сразу же, как Ковбой появился в зале.