Любовный треугольник

Но противостояние сотрудников было настолько сильным, что Глеб не выдержал бы, конечно, уволился. Для провинциального юноши, вылезшего из «ниоткуда», как все говорили, это был слишком тяжелый груз.

Но Глеб не мог бросить магазины в том состоянии, в каком они были. И понимал, почему: не из-за благодарности Сергею Андреевичу и даже не из-за гипертрофированного чувства ответственности, а из-за Светы. «Светланы Георгиевны», – мысленно поправился он и с надрывом вздохнул. Это ее компания. Ее супермаркеты! И он обязан навести в них порядок.

С той минуты, как он узнал, что девушка, которую он видел лишь раз и о которой так долго мечтал – нет смысла лгать себе, что это не так, – не свободна, жизнь для него остановилась. Он больше ничего не хотел. Поступление в университет превратилось из страстного желания в осознанную необходимость. Работа позитивных эмоций не вызывала: он выполнял ее из чувства долга и стремления защитить Светлану Георгиевну. Сумасшедшее движение вверх, которому другие сотрудники компании могли только завидовать, было ему безразлично. Он потерял смысл.

Это было чудовищно несправедливо: так безнадежно влюбиться! В кого?! В супругу генерального директора! В жену человека, который спас ему жизнь и тащил вверх по карьерной лестнице, словно локомотив, который – и главное именно в этом! – единственный в этой суровой Москве отнесся к нему как к человеку.

Глеб понимал, что до сих пор не поборол своих чувств, хотя очень старался. Он не мог задушить безумной любви: и чем чаще сталкивался со Светланой Георгиевной в коридорах компании, тем безнадежнее терял голову. Видел ее – и забывал дышать. Знал, что нельзя, не надо, но все равно искал встреч. Топтался под дверями ее кабинета утром, чтобы поздороваться. Стоял под ее окнами – она часто засиживалась допоздна – вечером, чтобы проводить. Как только свет в ее кабинете гас, он сломя голову несся в здание и поднимался на лифте на пятнадцатый этаж. Все было рассчитано с точностью до секунды: она как раз подходила к лифту, и они вместе ехали вниз. Ради этих минут он работал и жил! Ради того, чтобы ощутить ее близость в замкнутом пространстве и сойти с ума от запаха ее волос, который он чувствовал сквозь почти угасавшую к вечеру пелену тонких духов. Он надеялся и надеялся! Ждал того, что никогда не может случиться!

В его любви мешались страсть и страх, поклонение и вина, нежность и боль. Чем дальше, тем яснее он понимал: исчезнуть из ее жизни выше его сил. Пусть все их встречи были короткими минутами рано утром и поздно вечером, которых она даже не замечала. Для Глеба они превращались в вечность. Он жил и бережно, как сокровища, перебирал в голове каждую секунду их встреч.

А она не обращала внимания. Не замечала его состояния, не улавливала безумных взглядов, которыми он одаривал ее, оставшись с ней наедине. Не видела ничего!

Он не знал, что именно происходит со Светланой Георгиевной, но видел одно – она невыносимо страдает. Физически ощущал разрушающую боль, которую она в себе носит. Как он хотел помочь! Исцелить, зализать ее раны! Принять их на себя. Но она, стоя с ним рядом и заставляя кровь закипать в его жилах, была далека, как луна.

Иногда – последнее время все чаще – Глеб видел Светлану Георгиевну в абсолютно потерянном состоянии. В первый раз он подумал, что виной тому нечеловеческая усталость – она даже шла неровно, пошатывалась. Издалека была похожа на человека, убитого горем. Но когда она вошла в лифт, он все понял: его любимая женщина была мертвецки пьяна. Она закрыла глаза и прислонилась к стене лифта, не видя его. Да что же с ней происходит?!

Он спросил, не нужна ли помощь, – она его даже не слышала. Ком подступил к горлу, он ошалел: уже не скрываясь, умолял сказать, что происходит. Признавался в любви. Она сохраняла безразличие статуи.

Лифт остановился, двери раскрылись. Светлана Георгиевна разомкнула веки и, все-таки не удержавшись, споткнулась на выходе из лифта. Глеб подхватил ее под локоть, удержал, а сам чуть не потерял сознание от прикосновения, которое поразило его разрядом молнии. Она отшатнулась и высвободила руку.

И снова эта горечь, эта боль в ее осанке, в движениях… Глеб смотрел ей вслед, и сердце его замирало от страха каждый раз, когда она делала шаг. Он невольно брел за ней следом, готовый в любую секунду броситься, поддержать, и сердце его разрывалось на части.

Он хотел умереть, лишь бы облегчить ее страдания. Мечтал о мучениях, лишь бы она не знала их! Конечно, Глеб догадывался, что все дело в компании: эти постоянные финансовые проблемы кого угодно были способны довести до белого каления! Он видел, сколько бед и трудностей каждый день валится на ее хрупкие плечи. И дал себе слово – пока он жив, по крайней мере о воровстве она не услышит. Он будет работать двадцать четыре часа в сутки, будет стоять на дверях супермаркетов и жить в подсобках магазинов, но краж на ее территории не допустит!