Любовный треугольник

Глеб держал свое слово. Супермаркет в Отрадном стал образцовым. Потерь теперь там практически не было – любая попытка нарушить дисциплину, даже если речь шла об украденном к чаю кусочке сыра, каралась увольнением, а дело передавалось в милицию. Сложно себе представить, сколько уголовных дел было возбуждено из-за обращений Самойлова! Да, к нему относились теперь как к деспоту, да, его ненавидели люди с нечистой совестью, но в результате он от них и избавился. В магазине образовался наконец коллектив, за который ему не было стыдно. И перед Светланой Георгиевной в первую очередь.

Не исключено, что найдутся желающие ему отомстить – Глеб это понимал. Тот же Матвей в конце концов выйдет на свободу через несколько лет. Но собственная судьба теперь мало его волновала: главным было счастье другого человека. Он должен был оградить ее от тревог и от бед.

Глеб поднялся по ступеням крыльца здания психологического факультета МГУ и торопливо прошел в глубь коридора. Вокруг было пусто и тихо – списки вывесили несколько дней назад, и все абитуриенты уже, наверное, здесь побывали. Только ему все недосуг было заехать. Он машинально поискал в первых попавшихся на глаза списках свою фамилию. Ничего.

Он вздохнул с облегчением. Ну и бог с ним! Все равно времени на учебу у него теперь нет – работа круглые сутки. Сергей Андреевич строит и строит новые магазины, компания непрерывно растет: скоро они все даже про сон забудут.

Для того чтобы окончательно убедиться, Глеб нашел начало списка и прочитал: «…Поступивших на дневное отделение».

Вот же олух! Не туда посмотрел – он на заочное документы свои подавал.

Глеб отыскал нужный список и быстро пробежал глазами до буквы «С». Самойлов Г.А. Вот он! Неужели все-таки поступил?!

Удивительно, что новость, которая год назад доставила бы ему огромную радость, теперь не вызывала эмоций. Разве что чувство досады от того, что нужно будет как-то выкручиваться с работой. Метаться между супермаркетами и занятиями в университете.

Он подумал, что надо бы, наверное, позвонить матери. Сообщить, что он наконец сделал то, ради чего уехал в Москву. Хотя… У нее все-таки в жизни другие приоритеты: с тех пор как его карьера резко рванула вверх и он стал высылать ей каждый месяц сумму, равную тем двум зарплатам, на которые она мечтала его пристроить, он для нее превратился в бога. Кроме «милый сыночек», других слов Глеб теперь и не слышал.

Побывав дома на майские праздники, он окончательно убедился в том, что личность слабого человека – это воск, из которого обстоятельства жизни лепят все, что угодно. Если хочешь ваять судьбу собственными руками, нужно учиться быть сильным.

Мать, слабая женщина, светилась, как стоваттная лампочка, и не знала, как угодить сыну. Она изменилась так, что он ее не узнавал: откуда столько любви, столько нежности?! Видимо, весь запас нерастраченных чувств она обратила теперь на Глеба, который – единственный из всех – ее не предал. Сын превратился в надежного и честного мужчину, о котором она мечтала всю жизнь: даже болезненная любовь к отцу почти испарилась. Теперь кумиром – опорой и поддержкой – стал он.

Нельзя сказать, что Глебу были приятны ее чрезмерные хлопоты, но все равно он был рад: пусть мать лучше занимается им, чем бредит надеждой вернуть отца. Так будет лучше.

Теперь она и не думала закатывать скандалы – только и делала, что хвалила сыночка, глядя на него влюбленными глазами. Дошло до того, что стала сама предлагать ему деньги, которые копила для мужа. «Дорого жилье-то снимать в Москве, – твердила она, – а ты бы подумал, купил там квартиру. Я скоро старая стану, и меня заберешь». Глеб поначалу только отмахивался. На квартиру все равно не хватит, а на жизнь он и так хорошо зарабатывает, даже откладывать удается.

Это год назад, уезжая из дома, он нуждался в поддержке, был бы рад каждой копейке. Но тогда его мать была другим человеком. А теперь пусть потратит все на себя и получит наконец удовольствие от жизни! Хватит страдать.

Но мать не отставала – уложила деньги в пакет и поджидала его со свертком то в кухне, то у дверей его комнаты. Объясняла, что ей столько не надо, – куда девать? – да и держать такие деньжищи дома страшно. А потом, их ведь надо менять! Деноминацию еще 1 января начали, к концу года уже все закончат. Где она наменяет здесь столько?! Это надо в Москву, да еще по знакомству небось. У сыночка-то и связи теперь. Если он не возьмет – все пропадет. Жалко!