Любовь грешника

Кэдрин не могла припомнить случая, чтобы Бауэн отступал в бою. Истинный вожак стаи, гордец, с детства приученный убивать вампиров.

Как же он жаждет получить приз!

Сверкая глазами, Бауэн отступил в темный угол.

Себастьян двинулся вслед за ним, и она предупредила:

– Нет, тебе придется его отпустить.

Себастьян повернулся к Кэдрин, и она едва не скорчила страдальческую гримасу – возбужденный схваткой, он был нестерпимо, невыносимо сексуален. Могучая грудь тяжело вздымалась, и ее украшали раны, заработанные в честном бою.

«Жаль, что не останется рубцов», – подумала она, зачехляя меч.

– Ты желаешь, чтобы я его отпустил? – спросил Себастьян, мимоходом взглянув на свои ужасные раны. – Не люблю оставлять безнаказанными царапины вроде этих.

Низкий, раскатистый голос, и какое пренебрежение к собственным ранам!

И к Бауэну тоже. И он был готов продолжать.

Воин. Бессмертный. «Я никогда не знала любви бессмертного».

Взгляд Себастьяна обежал ее всю. Никак не насмотрится? Неожиданно он схватил ее в объятия, и они вместе перенеслись в самый темный угол балкона.

– Никогда больше не рискуй так собой, – сказал он.

Она заглянула ему в глаза, и пол поплыл под ее ногами.

– Т-ты меня телепортировал? – Головокружение. Ее первый перенос. Она была словно в бреду. – Странное ощущение.

– Нужно было предупредить тебя, Катя.

Мир опять сдвинулся – звуки, лица, даже биение собственного сердца стали другими…

О Господи, к ней вернулась способность чувствовать – не стоило этого отрицать.

Она покачнулась, но он держал крепко. Благословенный дар исчез бесследно.

Кэдрин судорожно вздохнула, инстинктивно принимая неприятную правду: именно Себастьян разбудил в ней чувства. Это не проказы таинственной силы, не новое заклятие. Просто… он.

Ей хотелось завопить, выкрикивая небу проклятия. Чем она провинилась?

Валькирии не верили в случайные совпадения. Так что же означает это роковое влечение к вампиру, который сумел пробудить в ней эмоции, погребенные навеки в ее душе?

Глядя Себастьяну в глаза, она испытала и новое, неведомое доселе чувство. Смертельный страх.

Глава 10

Глаза Кэдрин снова налились убийственной злобой, и он забеспокоился – может быть, телепортация повредила ее рассудок? Как же он не предусмотрел!

Краем глаза Себастьян заметил толпящихся на лестнице существ – они пытались подслушивать. Он шагнул вперед, оскалив клыки. Все тут же разбежались.

Когда он повернулся к Кэдрин, она, казалось, успела немного успокоиться.

– Кэдрин, никогда не вмешивайся в драку, как сейчас.

– Вот как? – произнесла она загадочно. – Он ведь оборотень, и он не успел обрести звериную форму.

Себастьян наморщил лоб, и она добавила:

– Оборотень!

– И что? Он бы превратился в лесного волка?

Кэдрин сверлила взглядом обнимающую ее руку, и ему пришлось ее отпустить.

Она принялась объяснять рассеянным тоном, словно воскрешая в памяти забытую картину:

– Оборотни называют это «выпустить зверя из клетки». Он вырос бы на фут выше, его когти и зубы сделались бы острыми как бритва. Огромный, жестокий зверь, он казался бы фантомом, вовсе лишенным тела. – Она снова посмотрела ему в лицо. – Тебе осталось бы только исчезнуть. Иначе этот зверь стал бы последним, что ты видел, перед тем как тебе срезали голову с плеч!

– На это стоило бы взглянуть, – прищурившись, сказал Себастьян. – Что такое состязание?

– А ты не знаешь?

Он пожал плечами, и Кэдрин сказала:

– Скоро все прояснится. – Она повернулась, чтобы уйти.

Себастьян быстро спросил:

– Он назвал тебя валькирией?

Она обернулась, заправила прядь волос за ухо.

– Да, и что?

– Мне казалось… валькирии должны быть повыше ростом.

Она послала ему убийственный взгляд.

– Вампир осмеливается задирать нос?..

– Нет, я не имел в виду ничего оскорбительного – просто трудно поверить, ты ведь совсем крошка.

– Крошка? Во мне почти пять с половиной футов роста – для валькирии немало. – Она вдруг поняла, что он хотел сказать. – Ненавижу, когда меня называют крошкой!

Ему бы хоть малую толику того очарования, которым природа наградила его брата Мердока!

– Удели мне пять минут своего времени!

– Мы оба знаем, что ты на этом не успокоишься. Если б можно было отделаться от тебя, поговорив с тобой пять минут, я, разумеется, охотно пошла бы на это.