Занавес

Она села рядом с Пуаро и покачала головой с комическим выражением лица.

— Бедняжки! Я так рада, что не интересуюсь наукой. В такой прекрасный день, как сегодня, заниматься ею — просто ребячество.

— Смотрите, мадам, как бы вас не услышали наши учёные!

— Да, конечно, — выражение её лица стало серьёзным.

— Вы не должны думать, месье Пуаро, — произнесла она спокойно, — что я не восхищаюсь своим мужем. Напротив, мне кажется, что он живёт только ради своей работы — это просто потрясающе! — с волнением произнесла она.

Я невольно подумал, что миссис Фрэнклин любит играть разные роли. В данную минуту она играла роль преданной жены, обожающей мужа — героя.

Она наклонилась вперёд и положила руку на колено Пуаро.

— Джон, — сказала она, — святой. Иногда это меня просто пугает.

Назвать Фрэнклина святым, по моему мнению, было просто невозможно.

— Он будет делать всё возможное, идти на любой риск, только для того, чтобы увеличить знания человечества, — продолжала Барбара Фрэнклин, глаза её сверкали. — Ведь это очень хорошо, как вы считаете?

— Конечно, конечно, — быстро ответил Пуаро.

— Но иногда, знаете, я очень беспокоюсь за него. А эти ужасные бобы, с которыми он сейчас экспериментирует. Я так боюсь, как бы он не задумал испытывать их на себе.

— Наверняка он принял все меры предосторожности, — быстро сказал я. Она покачала головой с печальной улыбкой.

— Вы не знаете Джона. Вы когда-нибудь слышали, как он испытывал какой-то газ?

Я покачал головой.

— Это был какой-то газ, о котором все хотели знать абсолютно всё. Джон изъявил желание провести необходимые опыты для того, чтобы изучить последствия воздействия газа на животных и человека. Он закрылся в боксе на 36 часов, измерял свой пульс, температуру, дыхание. Это был ужасный риск, как сказал мне один профессор. Он вполне мог умереть, но таков уж Джон, его совершенно не волнует собственная безопасность. Мне он кажется таким самоотверженным человеком, а вы как думаете? У меня никогда не хватило бы мужества на такие опыты.

— Да, нужна огромная сила воли, — вставил Пуаро, — чтобы хладнокровно проводить такие опыты.

— Конечно. Вы знаете, — сказала Барбара Фрэнклин, — я ужасно горжусь им, но в то же время очень беспокоюсь за него. В конце концов, от этих морских свинок и лягушек никакого толку нет, просто нужна реакция человека. Вот почему я так боюсь, что Джон как-нибудь решит испытать на себе эти ужасные бобы и может случиться непоправимое. — Она вздохнула и покачала головой. — Он только смеется над моими опасениями. Он действительно святой.

В эту минуту к нам подошёл Бойд Каррингтон.

— Привет, Барбара. Вы уже готовы?

— Да, Билл, я жду вас.

— Надеюсь, это вас не утомит.

— Конечно, нет. Сегодня я чувствую себя намного лучше, чем обычно.

Она встала, мило улыбнулась нам обоим и со своим сопровождающим двинулась через лужайку.

— Доктор Фрэнклин… Современный святой… Хм… — сказал Пуаро.

— Какие перемены в её поведении! — заметил я.

— Например?

— Любит выставлять себя в различных ролях. То изображает из себя покинутую жену, которую никто не понимает, то страдающую женщину, способную на самопожертвование, чтобы не быть камнем на шее любимого человека, а сегодня — помощницу обожаемого ею героя. Однако она несколько переигрывает.

— А вам не кажется, — задумчиво произнёс Пуаро, — что миссис Фрэнклин просто глупа?

— Я бы этого не сказал, хотя она и не очень умна.

— Ясно. Она не вашего круга.

— Моего круга? — выпалил я.

— Откройте рот, — неожиданно сказал Пуаро, — закройте глаза, и вы сразу же увидите, что посылают вам феи…

Я не успел ответить, так как появилась сиделка Кравен. Она быстро шла по траве. Бросив на нас сияющую улыбку, она открыла дверь лаборатории, вошла в неё и скоро вновь появилась с парой перчаток.

— Вначале носовой платок, а вот сейчас перчатки. Обязательно что-нибудь да оставит, — заметила она, направляясь туда, куда ушли миссис Фрэнклин и Бойд Каррингтон.

Миссис Фрэнклин, должен заметить, была довольно беззаботным существом. Всегда что-то теряла, что-то где-то оставляла и ждала, пока кто-нибудь найдёт это и принесёт ей. Я заметил, она была горда тем, что у нее так получалось. Как-то раз она жалобно прошептала: «Конечно, у меня голова как решето».

Я сидел и смотрел как сиделка Кравен бежала через лужайку. Вскоре она исчезла из виду, потому что бегала очень хорошо и быстро.