Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски

– Очень грамотный, да? – мрачно поинтересовалась Коваль, отнимая руку.

– Да не грамотный я, просто понимаю, что нет смысла настаивать, это совсем не тот момент. Сама подумай – ребенок в пять лет получил такую информацию, которую не каждый взрослый может сразу осмыслить и воспринять. Тебе вон тридцать с лишним было, когда ты впервые отца увидела. Вспомни, как ты себя вела? Молчишь? Ну вот. Так ты была взрослая, независимая женщина, и то чудила столько времени. А от маленького пацана требуешь понимания.

Марина опустила голову, в душе совершенно согласившись с его доводами. А Хохол спокойно закончил завтрак, закурил, облокотившись на барную стойку, и насмешливо посмотрел на удрученно сидящую Коваль.

– Я тебя убедил?

– Вполне. В очередной раз дал понять, что мать из меня никакая.

Женька захохотал, бросил в пепельницу сигарету и, встав со стула, подхватил Марину на руки:

– Ах ты, горе мое! Такой бригадищей заворачивала, а что с пятилетним мальчишкой делать, не знаешь! Ну, не расстраивайся, котенок. – Он чмокнул ее в нос и предложил: – Поедем, прошвырнемся по центру? Ты ведь все равно в ресторан собиралась?

– Поедем, – обрадовалась она, обхватив руками его шею и положив голову на плечо. – Неси в гардеробную.

Она вот уже третий год старалась пересиливать себя и покупать поменьше черных тряпок, однако это не всегда удавалось. Сейчас Коваль все же уговорила себя не поддаваться соблазну и не брать с полки пушистый короткий свитерок, к которому уже тянулась рука, а вытащить ярко-красный, цвета крови. Женька очень любил этот цвет, и ей захотелось его порадовать. Узкие брюки и лаковые лодочки без каблука, а также умело наложенный макияж довершили образ, и через полчаса перед Хохлом, терпеливо ожидавшим в гостиной, появилась коротко стриженная платиновая блондинка с ярко накрашенным ртом и аквамариновыми глазами.

– Ого! – присвистнул он. – Какая женщина! Интересно, чья?

– Не дури. – Марина прижалась к нему, окутав шлейфом своих духов. – Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, так что не кокетничай.

Женька осторожно поцеловал ее в щеку, дотянулся до полки, на которой лежали ключи от машины, и поторопил:

– Поедем, а то время идет. Скоро Егора забирать из школы, а мы хотели еще погулять.

Он сел за руль сам, повез ее в городской парк, где уже все было зелено от первой травы и только-только развернувшихся листьев на аккуратно постриженных деревьях. Кругом сидели молодые люди, парами или группами расположившись на прихваченных с собой пледах, а то и прямо на траве. Мамаши с колясками предпочитали лавочки, маленькие ребятишки носились по дорожкам и газонам. Марина с Хохлом сразу направились в самый отдаленный угол парка, в свою любимую беседку над рекой.

– Егор расстроится, что мы без него ездили, – задумчиво проговорила Коваль, прикуривая сигарету.

– Мы ему не скажем, – подмигнул Женька. – Нам так редко удается вместе побыть, вдвоем…

– Ой, не начинай! Помнится, я совсем недавно организовала тебе свидание вдвоем, так ухитрилась получить по лицу и выслушать все, что ты давно хотел, но стеснялся сказать, – усмехнулась она.

Хохол фыркнул:

– Да ты разве от большой любви ко мне это сделала? Ты ж ничего без собственной выгоды не устроишь, и та ночь в отеле не исключение. Ты ж меня развела, как мальчика.

– Ну, прости. – Марина пересела поближе, взяла его за руку и стянула кожаную автомобильную перчатку. – Терпеть не могу эти твои комплексы.

– Я себя неловко чувствую с тобой рядом.

– Чушь! Мне все равно. – Она прижалась щекой к руке. – Женька, а ведь это любовь…

– А то! – усмехнулся он, стряхивая с ее свитера какую-то нитку. – Только ты об этом ничего не знаешь, Маринка. Не сердись, ладно? Ты любишь только себя, всю жизнь одну себя. Не перебивай, я сейчас говорю, – он приложил к ее губам палец, предвосхищая ее ответ. – Это, наверное, нормально при том, какое у тебя было детство. Но с тобой так трудно, котенок, так трудно…

– Тогда зачем ты тащил меня через пол-Европы, чуть живую? – отведя его руку от своего лица, спросила Коваль. – Зачем тянул меня там, дома, когда можно было просто тихо ввести мне кое-что в капельницу? И Валерка прекрасно знал – что именно. Почему ты не сделал этого, если тебе так тяжело возле меня? Зачем тебе это все, а?

– Да затем, что люблю я тебя, сучка ты, – с горечью бросил Хохол. – Люблю так, что мозги набекрень.

– Прости…