Финальный танец, или Позови меня с собой

Ему не хватило духу удерживать ее. Возможно, впервые в жизни Алекс по-настоящему услышал то, что Марго пыталась прокричать ему все эти годы…

Марго

Открывший дверь Джеф в первый момент даже не узнал ее…

Марго молча вошла в квартиру, сбросила сапоги и пальто прямо на пол и так же молча прошла в ванную. Щелкнула задвижка, и Джеф, ткнувшись в запертую дверь, решил не трогать жену.

Марго уже не плакала. Она разделась и встала под душ, не чувствуя даже, что пустила слишком холодную воду, и теперь кожа покрывается мурашками. На душе было пусто, а после разговора с Алексом остался неприятный осадок – как ржавчина или зелень на стенках медной джезвы.

Она сказала ему все – в который уже раз. Но, кажется, именно сегодня он ее услышал, раз не удержал, не пошел следом. Марго не могла разобраться сразу, стало ли ей легче. Но в том, что этот разговор с Алексом станет последним, она знала точно. Больше она не скажет ему ни слова. Но глубоко в душе Марго отлично понимала, что это зависит не от нее – ведь это Алекс, у которого свои резоны и свое мнение по любому вопросу, а потому все будет только так, как решил он.

В дверь постучали, и раздался голос Джефа:

– Марго, у тебя все в порядке?

– Да, я сейчас, – откликнулась она и потянулась за халатом.

Муж стоял в коридоре, и Марго, едва открыв дверь, сразу попала в его руки. Вернее, в одну – здоровую.

– Что с тобой, детка? – заботливо спросил он, обнимая Марго за плечи и подталкивая в сторону кухни, где уютно кипел чайник.

– Мне так много нужно тебе рассказать, Джеф…

– Ты же знаешь – я всегда здесь, с тобой. Всегда готов выслушать и помочь.

Марго верила ему. Ей просто необходимо было выговориться сейчас, немедленно – рассказать ему все о себе и об Алексе, все, о чем она молчала столько времени.

…Она говорила уже больше двух часов, прерываясь только, чтобы сделать глоток давно остывшего чая. Джеф не перебивал жену, слушал и мрачнел, и Марго никак не могла понять, сердится он или просто думает о чем-то. Когда она замолчала, Джеф вдруг поднялся с табуретки, развернулся неловко в слишком тесной для него кухне и опустился на колени перед Марго, ткнувшись лбом в ее колени:

– Почему ты молчала? Зачем ты столько лет себя мучила?

– Я… я боялась, Джеф, – честно призналась она, поглаживая мужа по затылку.

– Боялась? Чего?

– Что ты не поймешь… согласись, такое сложно понять… мы столько лет с ним не вместе – а он не выпускает меня, не дает жить… а теперь еще эта безумная женщина с ее претензиями – я испугалась, понимаешь?

– За него?

Марго виновато кивнула:

– Ты понимаешь, Джеф, мы с ним уже сто лет как не любовники никакие – но любая неприятность… как бы объяснить… я давно воспринимаю его как родственника, что ли, даже больше. Я не испытываю к нему никаких чувств – но всегда переживаю, если с ним что-то случается. Я не знаю, как это назвать, как объяснить…

Джеф криво усмехнулся:

– Другой на моем месте не стал бы это слушать, правда, Марго?

Она испуганно подняла его голову и заглянула в глаза – Джеф улыбался уже абсолютно искренне:

– Не бойся. Я настолько тебя люблю, что закрываю глаза на прошлое. И потом – я сам разве безупречен?

Марго никогда не задумывалась над тем, какую жизнь вел Джеф до нее. Ее не интересовали его прошлые женщины, его связи – потому что она видела, насколько сейчас он поглощен ею и дочерью. Так к чему ворошить?

Мэри как-то однажды обронила фразу, которую Марго потом часто повторяла, – «не мне судить за то, что было до меня, но за то, что случится при мне, рассчитаюсь полностью». Повторяла она это скорее в шутку – Джеф, казалось, вообще не замечал других женщин. Марго куда сильнее беспокоил его род занятий. И вот эти раны – свидетельство того, что Джеф по-прежнему замешан в чем-то. Марго боялась заговаривать на эту тему, не хотела слышать правду. Она до сих пор помнила ту ужасную сцену в аэропорту Хитроу, когда оказалась между ними – Джефом и Алексом – и любое ее слово могло оборвать жизнь кого-то из них. Эта картина встала сейчас перед глазами с такой четкостью, что Марго на секунду показалось даже, что она ощущает запах – тот самый запах самолетного топлива, что витал в воздухе на пустыре за аэропортом.

Джеф как будто подслушал ее мысли. Он встал, поднял со стула Марго и, прижав к себе, тихо проговорил:

– С этим покончено, детка. Навсегда.

Она грустно улыбнулась:

– Не уговаривай меня так, словно я малолетний ребенок. Я прекрасно понимаю, что есть вещи, из которых никогда не выбираются.