Вечно мне, Евлампии Романовой, неудобно отказывать людям! Мой старый...
— Вроде того.
— А вы давно тут работаете? — Я обвожу рукой невидимую сферу. — Ну, в этом здании?
— Лет двадцать уже. — Дед пристально смотрит на меня.
— И вы каждый день ходите сюда на работу, да? — Я заговорщицки подмигиваю деду.
— Гыгыгыы. Ну, хожу, и что с того-то? — Дед снова затягивается.
— Кроме вас, дедушка, в здании работают ещё другие люди, правда?
— Ну, есть мальца.
— Вы их тут встречаете каждый день, да? Этих людей, которые тоже тут работают? — Я улыбаюсь, стараясь быть как можно более доходчивым и располагающим к беседе.
— Это смотря какая смена. — Дед постукивает пальцами по грифу балалайки.
— Все эти люди обычно сидят в кабинетах, да? А сегодня они почему-то не сидят? Сегодня они куда-то делись, да?
— Да как тебе сказать-то… — Дед посмотрел на меня исподлобья.
— Я понял! Вы говорить боитесь? Дедушка, скажите, они куда-то переехали?
— Ох… Скучно с тобой. — Дед зевнул, снова взял балалайку и снова запел:
— Дедушка, но это для меня очень расплывчато, вы, может быть, как-то конкретней укажете место, куда они переехали?
— Куришь? — Дед полез в карман.
— Курю.
— Сигареты, небось?
— Ага. — Я пожал плечами, как бы извиняясь.
— Гадость какая. На вот, бери мой табачок. — Дед вытащил портсигар, достал оттуда одну из своих самокруток и протянул мне. Я прикурил, сделал первую затяжку и сел на пол. Дедовский самосад был настолько сильным, что мне повело голову. Я улыбнулся и спросил:
— Это гашиш, что ли?
— Да брось ты, гашиш только в песнях бывает, — расхохотался дед и запел:
То ли под влиянием дедовского табака, то ли под влиянием музыки ребус в моей голове начал складываться.
— Я всё понял, — вымолвил я, дав сладкому дыму заполнить голову, — я не сплю.
— Вот оно как, — добродушно прищурился дед, — понял, значит.
— Они же вас специально оставили, да?
— Знамо дело, — дед улыбнулся и стряхнул пепел, — кого же ещё, кроме меня?
— Дедушка, — тихо спросил я его, сделав новую затяжку, — куда они делись-то? Переехали на Старую площадь?
— Не-а.
— Скажите, я никому не скажу.
Тут мой взгляд упирается в пепельницу, которая стоит на раскрытой книге. Видимо, дед использует страницы как бумагу для самокруток. Я выдёргиваю книгу из-под пепельницы и читаю название: «Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес / Алиса в Зазеркалье».
— Вот, — кричу я, потрясая книгой, — вот! Мы ещё Кэрролла читали! Черкасов мне читал! Я всё думал, к чему они мне мозг парили, слушайте:
— Ему снишься — ты! — закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. — Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?
— Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса.
— А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне.
— Если этот вот Король вдруг проснётся, — подтвердил Труляля, — ты сразу же — фьють! — потухнешь, как свеча!
— Я сначала не догнал, а потом понял, что они имели в виду. Типа того, что я — это всего лишь сон аудитории. И что это не я рулю её снами, а просто сам являюсь её сновидением.
— Чего же хорошего-то? — Дед послюнявил палец и затушил об него свою самокрутку. — Чего ты понял-то?
— А то и понял. Если бы мне их увидеть, я бы им объяснил, что противоречие у них вышло. Если я снюсь аудитории, а мне снится Труляля и Траляля, которые сломали телевизор, то кто управляет таким сном? Они, что ли? Кто из нас реальность, а кто вымысел?
— По-моему, в твоём бреду, мил человек, реален только телевизор, — проникновенно посмотрел на меня дед, — всех остальных просто не существует.
— Ну нет, — я закашлялся и замахал рукой, — ерунда.
— А ты бы дочитал этот кусок до конца-то, — указал дед пальцем на книгу.
Я удивился такому обороту, открыл страницу и продолжил с того места, где остановился:
— Ну, нет, — вознегодовала Алиса. — И вовсе я не потухну! К тому же, если я только сон, то кто же тогда вы, хотела бы я знать?
— То же самое, — сказал Труляля.
— Самое, самое, — подтвердил Траляля.
Он так громко прокричал эти слова, что Алиса испугалась.
По мере того, как я дочитывал, мне становилось всё страшней и страшней. Закрыв книгу, я в ужасе посмотрел на деда.