— Во как! — Дед поднял палец кверху. — А ты говоришь, ерунда.
— Они исчезли? — доверительным шёпотом спросил я его.
— Нет, — так же тихо ответил мне он, — не было тут никого. Лет двадцать уже. Только кухня на первом этаже. И все. Никого.
Мне показалось, будто кто-то переключил канал. Дым разом улетучился из моей головы:
— То есть как двадцать лет?
— Так. Я здесь сторожем верхних помещений лет восемь. До меня Сергеич был… до него… кто же до него-то?…
— Да какая мне разница, кто до него? Каким сторожем? Я тут был три недели назад, вместе с фээсбэшником Иванычем, у главного по медиа, с фамилией Черкасов, а ты мне паришь, что здесь нет никого! — закричал я.
— Ну, раз я парю, тогда, может, сам найдёшь нужный тебе кабинет? Или экскурсию устроить?
Я встал на ноги, отошёл к стене, опёрся на неё и свистящим шёпотом спросил:
— А откуда же они тогда здесь взялись в тот день?
— Да бог его знает, — дед подошёл ко мне и похлопал меня по плечу, — может, тебе показалось? А может быть, ты телевизора просто насмотрелся? Телевизор у них в кабинете был?
— Вроде был…
— Ну вот, значит, все энто дело в телике и произошло. А тебе вроде как показалось, что ты в этот телик попал. Знаешь, щас не разберёшь, где правда, а где эти… спец…
— Спецэффекты?
— Во-во. Они самые.
— Да я реально их видел, как тебя. Это же не декорации были?
— А чёрт его знает, — миролюбиво заметил дед, — декорации али не декорации. Я с бабкой тут такой теракт по телевизору видал! Взрывы, трупы у метро — оказалось, что все разыграли. А мы думали, что программу «Время» смотрим. А ты говоришь — реально. Сейчас, милок, в ваше время-то… Технический прогресс все может. Вот оно как.
— Я… я… может, пойду, — пот выступил у меня на лбу, — что-то дурно мне. Табак ваш крепкий очень или просто душно тут.
— Иди, иди. Отоспись дома. А телевизор не смотри. Ну его к чертям.
Я покидаю здание «Кухни» тем же путём. Я подхожу к мусоровозу, облокачиваюсь спиной о дверь кабины и закуриваю. Почему-то вспоминается Киса Воробьянинов, который выл, как волчица, обнаружив, во что превратилось сокровище мадам Петуховой. Если разобраться, то я в той же ситуации. Сдать всю свою бывшую команду Администрации Президента — да для меня это сокровище больше, чем пресловутые бриллианты из «Двенадцати стульев». Вот она — Администрация… ходи по коридорам, спускайся на лифтах, только сдавать своих бывших коллег некому. Пусто. Воистину, «сокровище можно было потрогать, но нельзя унести с собой».
— Ыыыыыыи ааафф, ыыииааууу, ыыыыыии!
— Ааааооонн, ыыыыыыи, яяя!
Синхронно завыли мои пленники. Я залез в кабину и нажал кнопку открытия мусорного люка. Затем я вылез, обогнул машину и заглянул внутрь. Вася, лежавший первый, увидев меня, начал бешено вращать глазами и мычать:
— Ааааооонн, ыыы ааооооыыы? Ыыыыии яяя!
Я выдернул кляп:
— Антон, ты че, совсем уже, что ли? Выпусти, ёпта!
— Вась, давай не бухти, а? У меня сейчас случилось откровение, понял? Я нахожусь в состоянии верующего, перед глазами которого развенчали его религию. А в таком состоянии я тебя пристрелить могу, несмотря на то, что соседи, понял?
— Понял. Просто воняет тут очень, — жалобно продолжил Вася.
— Ну, извини. Я не виноват, что ты за все годы работы не привык к профессиональному запаху. Открывай ротик.
Вася послушно открыл рот. Я засунул туда спортивную шапку.
— Ууу аа оо еее ыыыыииикк!! — завыл второй пленник.
— Так, а ты че быкуешь? — Я выдернул у него кляп, и он немедленно завыл на высокой ноте:
— Ну, я-то не мусорщик! Я тут сдохну от этого говнища! — Он зажмурил глаза и заорал что есть мочи: — Милиииииицииия!
— Извини, чувак, ты просто оказался тут не вовремя.
Я засунул кляп обратно, вернулся в кабину и нажал кнопку закрытия люка.
Куда теперь? Заправиться на ближайшей бензоколонке, потом вырулить на одну из основных трасс и валить из города? Ехать вперёд, по прямой. Неважно куда, главное — прочь отсюда.
Никого нет. Или никого и не было? Если никакой «Медиа-кухни» больше не существует, логично предположить, что… Нет… Так бывает только в мультфильмах, которые рисуют голландские авангардные художники. Хотя почему нет? Я завожу мотор и выруливаю к выезду. Дежурный мент выходит из своей будки, лениво оглядывает машину и открывает ворота. Я поправляю лямку. Какой же тяжёлый, этот чёртов пояс. Через два часа я доехал до мусорной свалки в районе Шереметьево-2. Измученный пробками, херовой музыкой, звучащей из хриплых динамиков и попеременно воющими пассажирами кузова. Стемнело. Я заглушил двигатель, открыл люк и выпустил пленников наружу.