Темный горец

    Несколько часов спустя, слишком встревоженный, чтобы спать, Дэйгис сидел в гостиной, слушая дождь, барабанящий в окна и сосредоточенно изучая Кодекс Мидха, собрание по большей части абсурдных мифов и неясных пророчеств (”увесистая бестолковая неразбериха средневекового месива”, назвал его так один известный учёный, и Дэйгис был склонен с ним согласиться), когда зазвенел телефон. Он посмотрел на него осторожно, но не поднял трубки, чтобы ответить.

    Долгая пауза, сигнал, и потом «Дэйгис, это Драстен».

    Молчание.

    «Ты знаешь, как я ненавижу разговаривать с аппаратом. Дэйгис».

    Долгое молчание, тяжёлый вздох.

    Дэйгис сжал руки в кулаки, разжал их, помассировал виски основаниями ладоней.

    «Гвен в больнице…»

    Голова Дэйгиса резко дёрнулась в направлении автоответчика, он наполовину поднялся, но остановился.

    «У неё были преждевременные схватки».

    Тревога в голосе его брата-близнеца. Она ножом врезалась Дэйгису в сердце. Гвен была на шестом с половиной месяце беременности близнецами. Он задержал дыхание, слушая. Он не для того пожертвовал столь многим, перенося своего брата и его жену вместе в двадцать первое столетие, чтобы с Гвен сейчас что-то случилось.

    «Но сейчас она в порядке».

    Дэйгис снова задышал и опустился обратно на диван.

    «Врачи сказали, что иногда такое случается на последнем триместре, и поскольку у неё не было больше схваток, они подумают над тем, чтобы завтра её отпустить».

    Время, заполненное только слабым звуком дыханием его брата.

    «О…брат…возвращайся домой». Пауза. Тихо, «Пожалуйста».

    Щелчок.

Глава 5

    Дэйгис был опасно близок к тому, чтобы потерять контроль.

    «Это значит 'мост', а не 'примыкающая дорожка'», говорила она, глядя через его плечо и указывая на то, что он только что черканул в заметках, которые делал. Несколько прядей её волос упали ему на плечо и рассыпались по его груди. Всё что он мог сделать, так это не скользнуть в них рукой и не рвануть её губы к своим.

    Ему вообще не стоило отвязывать её сегодняшним утром. Но это не было потому, что она могла убежать от него, или потому, что держать её привязанной к кровати граничило с варварством. Кроме того, одна лишь мысль о ней, привязанной к кровати, преследовала и мучила тёмную часть его разума. И всё же, не лучше было и оттого, что она порхала кругом, изучая всё, докучая ему непрекращающимися вопросами и замечаниями.

    Каждый раз, когда он смотрел на неё, безмолвное рычание поднималось в его горле, с трудом сдерживаемый голод, необходимость коснуться её и отведать на вкус и…

    «Не нависай над моим плечом, девочка». Её аромат наполнял его ноздри, вызывая чувственное оцепенение. Аромат желанной женщины и невинности. Боже, неужели она не ощущала, что он опасен? Может и не так открыто, но как мышь, взглянув на кота, мудро не высовывалась из затемнённого угла комнаты? Очевидно, нет, если судить по тому, как она продолжала болтать, не смолкая ни на минуту.

    «Мне просто любопытно», сказала она капризно. «И ты понимаешь неправильно. Тут говорится, 'Когда человек с гор, высоких, где парят желтопёрые орлы, спустится вниз… э-э, тропа или путь…по мосту, что обманывает смерть' - как любопытно, мост, что обманывает смерть? - 'Драгары вернутся' Кто такие Драгары? Я никогда не слышала о них. Что это? Кодекс Мидха? О нём я тоже никогда не слышала. Могу я взглянуть на него? Где ты его достал?»

    Дэйгис покачал головой. Она была неугомонной. «Сядь, девочка, или я привяжу тебя снова».

    Она сердито посмотрела на него. «Я только пытаюсь быть полезной…»

    «С чего бы это? Я - вор, помнишь? Грубый Вестгот, как ты выразилась».

    Она нахмурилась. «Ты прав. Не знаю, что на меня нашло». Долгая пауза. Потом, «Только вот, я думала, что если ты действительно собирался вернуть их» - она одарила его обжигающе скептическим взглядом - «чем скорее ты закончишь с ним, тем скорее они вернуться. Так что я помогаю правому делу». Она дерзко кивнула, с непомерно довольным видом от своего разумного обоснования.

    Он фыркнул и жестом пригласил её сесть. Было ясно, что девушка помешалась на древностях и была на редкость любопытной. Её пальцы рассеянно сжимались всякий раз, когда она смотрела на Кодекс, словно ей до боли хотелось потрогать его.