Темный горец

    Он хотел бы увидеть, как она вот так же страстно желает прикоснуться к нему. Опытные женщины всё только и подталкивали его в постель. Он никогда раньше не соблазнял невинную. Он чувствовал, что она будет сопротивляться… эта мысль и позабавила, и возбудила его.

    Обиженно, она бухнулась на диван напротив него, сложила руки и пристально посмотрела на него поверх стопок текстов и тетрадей на мраморном журнальном столике между ними. Пухлые губки сжались, одна нога притопывала.

    Одна маленькая, босая изящная ножка, с нежно-розовыми ногтями на пальцах. Стройные лодыжки, выглядывающие из-под его закатанных штанов. Одетая в одну из его льняных маек, с рукавами, сдвинутыми до локтей, и там же плечи майки спадали по её изящной фигурке, с волосами, спутанными вокруг лица, она была видением. Непостоянное мартовское солнце решило засветить в данную минуту, по всей вероятности, подумал он, именно так оно могло пролиться через стеклянную стену за её спиной и поцеловать её волнистые, белокурые с медным отливом локоны.

    Он хотел бы ощутить, как эти локоны рассыпаются по его бёдрам. Пока эти пухлые розовые губы…

    «Ешь свой завтрак», прорычал он, возвращаясь к тексту.

    Она сузила глаза. «Я уже поела. Я могу потерять свою работу, ты знаешь?»

    «Что?»

    «Моя работа. Меня могут уволить, если я не покажусь на рабочем месте. И как я тогда буду жить? Я имею в виду, допуская то, что ты на самом деле подразумевал не отпускать меня».

    Она одарила его ещё одним заносчивым взглядом, потом мельком глянула на дверь в двенадцатый раз, и он знал, она размышляла над тем, могла ли она добраться до неё до того, как он остановит её. Он не волновался. Даже если она доберётся до двери, ей ни за что не удастся зайти в лифт вовремя. Он знал также, что чуть ранее, когда она стояла позади него, её взгляд перемещался то на тяжёлую лампу, то на его затылок. Она не попыталась ударить его, благоразумная девочка.

    Возможно, она видела его напряжённую готовность, а может, решила, что его череп слишком крепкий.

    Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Если он в ближайшее время не выпроводит её из комнаты, то перепрыгнет через стол между ними, пригвоздит к дивану и по-своему с ней разберётся. И хотя он вполне намеревался проделать это, ему надо было закончить сначала с Кодексом Мидха. Дисциплина имела решающее роль в контроле над злом внутри него. Первая часть дня была для работы, вечер для соблазнения, предрассветные часы снова для работы. Он жил так уже многие месяцы. Было необходимо, чтобы он делал чёткое разделение между определёнными вещами, иначе он мог бы с лёгкостью стать человеком, потворствующим любой сиюминутной нужде или прихоти, атаковавшей его. Только жёстко придерживаясь своего обычного режима, никогда не уклоняясь, доказывал он себе, что действительно всё контролировал.

    Драгары, размышлял он. Это было уже третье упоминание о них, которое он встретил. Своеобразная формулировка, казалось, окружала их деяния. Человек с гор… мост, что обманет смерть. Но кем или чем были Драгары? Может, они были какой-то фракцией легендарных Туата Дэ Данаан? Вернуться ли они из своих мифических, тайных мест, чтобы выследить его сейчас, когда он нарушил клятву и тем самым и Договор?

    Чем глубже он погружался в тома, что ни он, ни Драстен ранее и не подумали бы делать, тем больше он понимал, что клан забыл, даже пренебрежительно забросил, многое из их древней истории. Библиотека Келтаров была обширной, и за свои тридцать три года он едва ли сделал пометку в ней. Там были тексты, которые ни один Келтар не потревожил ни разу в течение столетий, может и тысячелетия. Там было слишком много знаний, которые бы человек мог постичь за одну жизнь, и честно сказать, в этом не было необходимости. Целую вечность, они пребывали в беспечности и довольствии, глядя вперёд, не назад. Он подозревал, что это была особенность всех людей - оставлять прошлое, жить в настоящем, пока древнее прошлое не становилось вдруг переломным моментом.

    Не предали бы они забвению так много, и он, возможно, никогда бы не стал в круг камней, убедив себя в том, что не было никакого зла там, в промежуточном пространстве, ожидающим его, используй он камни по личному мотиву. Возможно, он не смог бы себя почти убедить, что Туата Дэ Данаан, некая туманная раса, о которой повествовалось ещё в более туманных выражениях, были всего лишь вымыслом, волшебной сказкой, выдуманной для того, чтобы помешать Келтару злоупотреблять своей властью. Не то, чтобы он верил, что неправильно употребил её. Он не думал, что его действия служили личным мотивам. Ну, не полностью, и разве любовь не была величайшим и благороднейшим замыслом всего?