Обет молчания

— Милая Люси! — разливалась соловьем тетя Белинда. — Ты так занята в госпитале. Уверена, что тебе дадут медаль еще до окончания войны. И ты заслуживаешь ее, дорогая.

— Я и так вознаграждена. Радостно видеть, что люди выздоравливают. Нам повезло, ведь госпиталь стоит почти в лесу.

Мы с Аннабелиндой скакали на лошадях между деревьев. Она была несколько раздражена.

— Как надоела мне эта проклятая война! — ворчала она.

— Думаешь, только тебе одной?

— Конечно, нет. Поэтому кто-то должен положить ей конец. Ты понимаешь, что мне уже почти девятнадцать?

— Ну да, ведь мне в сентябре исполнится семнадцать.

— Мы стареем. Представь себе, что эта чертова война продлится еще пару лет. Что с нами будет?

Я рассмеялась.

— Что здесь смешного? — требовательно спросила Аннабелинда.

— Я просто подумала о тех людях, которые сейчас воюют. О твоем родном брате, например. А ты спрашиваешь, что будет с нами.

— О, с Робертом ничего не случится. С ним всегда все в порядке.

— Это же война!

— Как будто я не понимаю! Если бы не она, я бы сейчас выезжала на светские приемы в Лондоне.

— Отсутствие светской жизни — просто мировая катастрофа.

— Не пытайся казаться циничной. На это у тебя не хватает ума. В деревне такая скука. Ты ведь тоже скучаешь. Чем ты целый день занимаешься?

Старая Каррутерс, наверное, мучает тебя уроками?

— Мы прекрасно ладим. Я учусь с удовольствием.

— Не сомневаюсь. Ты всегда была зубрилкой.

— Зато ты всегда интересовалась исключительно собой. Эдвард приносит столько радости. Ты могла бы разделить ее с нами.

Аннабелинда вспыхнула:

— Ну и свинья ты, Люсинда!

— Ты ведешь себя противоестественно.

— Мне вовсе не хочется быть такой, но что я могу поделать?

— Думаю, ты не можешь поступать наперекор твоей природе. Я не жалуюсь. Ребенок прелесть.

Мы с Андрэ проводим с ним очень много времени, и, как видишь, мне не скучно. И еще я немного занята в госпитале.

— Что именно ты делаешь?

— Помогаю в госпитале мисс Каррутерс. Фактически у нас здесь мало тяжелораненных. Думаю, мы считаемся скорее приютом для выздоравливающих.

— Интересно. Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Думаю, я могла бы приезжать и немного помогать вам всем.

— Я не совсем представляю тебя…

— Я веселая и остроумная. Я могу помочь развлекать раненых, а если потребуется, выполнять любую другую работу. Каждый обязан вносить свой вклад. Мама говорит, что я должна что-то делать.

Я много помогала ей в ее благотворительной деятельности. У меня это хорошо получается. Но мне бы хотелось заняться чем-то более серьезным. Моя мама обсуждает с твоей мой приезд сюда на некоторое время для работы в госпитале.

— Ты могла бы выучиться на сестру милосердия.

Аннабелинда посмотрела на меня с ужасом:

— На это нужны годы.

— Есть места, где можно пройти краткие курсы.

— О нет, — сказала она. — Война кончится прежде, чем я смогу принести хоть какую-то пользу.

А как насчет тебя? Ты не училась на сестру милосердия.

— Нет, но это мой дом, и меня можно позвать в любое время.

— Ну, в каком-то смысле это и мой дом. Мы ведь как одна семья. Наши матери… они вместе росли и все такое. Они занимали одну и ту же детскую.

— Я знаю. Ты будешь скучать в деревне.

— Ты пытаешься отделаться от меня. Думаешь, я не понимаю, почему?

— О чем ты?

— Ты всегда ревновала Маркуса… ко мне.

— Ревновала к тебе? Почему?

— Потому что его больше привлекаю я, чем ты.

Я знаю, что одно время ты думала, что нравишься ему. Он вел бы себя точно так же с любой девушкой. Это просто его манера обращения с женщинами. За ней ничего не стоит.

— Какое это все имеет отношение к твоему приезду сюда?

Аннабелинда лукаво улыбнулась.

— Маркус будет рад увидеть меня здесь, — сказала она.

Я промолчала.

— Я навещала его в госпитале, — продолжала Аннабелинда. — Мы поехали туда вместе с мамой.

Бедный Маркус! Ему и в самом деле досталось, правда? Это ужасное место, Галлиполи. И все оказалось ошибкой. Солдат вообще не должны были отправлять туда. Ну ничего, теперь Маркус дома.

Они не выпустят его из госпиталя еще, по крайней мере, месяц. Он говорит, что с нетерпением ожидает, как будет выздоравливать… здесь.

— Теперь мне понятно твое желание послужить своей стране, а на самом деле — самой себе.