Обет молчания

Старший, конечно, управляет имением. Третий посвящает себя политической деятельности, а если есть еще и четвертый, то бедняга становится священником. В прошлом это означало, что мы имели представителей семьи во всех влиятельных сферах.

Так мы участвовали в управлении страной. Так было в шестнадцатом веке, так должно быть и в двадцатом.

— И вы все смиренно подчиняетесь?

— Попадались и мятежники. В прошлом веке один занялся торговлей. Неслыханно! Он сколотил состояние, восстановил разрушившееся родовое поместье, поставил семью на ноги. Но они продолжали считать, что в его жизни есть что-то позорное.

— Ну, по крайней мере, вы исполнили свой долг и не стали белой вороной.

— Но и не совсем черной.

— По-моему, семья должна гордиться вами.

— Нет… Я уже должен стать фельдмаршалом или хотя бы полковником. А у меня нет никакой надежды. Война — это время для повышения в звании. Но я устранен от участия в ней.

— Разве ваша семья этого не понимает?

— О да, но в действительности это не принимается во внимание. Я должен был хотя бы получить медаль, желательно Крест Виктории.

— Бедный Маркус! Может, лучше родиться в обыкновенной семье, такой, как моя?

— Она далека от обыкновенной. Возьмите вашу мать. Превратить свой дом в госпиталь!

— Вас не тяготит необходимость следовать таким высоким образцам? спросила я.

— Нет. Ведь я не всегда следую им. Привыкаешь к компромиссам. Таков наш тайный девиз.

Соблюдение внешних приличий — это все, что требуется.

— Но вы же стали военным.

— Это в какой-то степени меня устраивало. В восемнадцать лет я был слишком бездумен для собственных честолюбивых желаний.

— А сейчас?

— О, я до конца своих дней останусь правоверным Мерривэлом. Я буду служить, пока не выйду в отставку, потом, возможно, обоснуюсь в деревне.

Там есть красивый старый дом, не такой впечатляющий, как наше родовое поместье, но на протяжении веков его всегда занимал кто-нибудь из младших сыновей. Мой дядя, который жил в нем, недавно умер, и теперь там обитает его сын. Думаю, в его планы входит перебраться в одно из наших более мелких поместий на севере. Тогда этот дом станет моим… Когда я выйду в отставку, я смогу обосноваться там и помочь брату с родовым имением. Такая жизнь мне подойдет.

— И вы исполните свой долг перед семьей.

— Я женюсь и заживу своим домом. Я должен жениться до тридцати лет.

— Это один из ваших семейных законов?

— Так полагается. Сыновья должны к тридцати годам устроить свою семейную жизнь и начать увеличивать число людей на земле… или, скажем, в своем семействе. Мое время на исходе. Вы знаете, что мне двадцать восемь?

— Правда?

— Я довольно стар по сравнению с вами.

— Вы никогда не состаритесь.

— Ах! Кто же из нас сейчас льстит?

— Но говорить правду не означает льстить, ведь так?

— Но вы сказали это, чтобы сделать мне приятное.

— Я просто сказала то, что думаю.

— О… вот вы где. — К нам приближалась Аннабелинда. — Маркус, сказала она, — вы давно сидите здесь? Я не уверена, что это разумно. Сейчас довольно прохладно.

— А1 — воскликнул Маркус, — Прекрасная Аннабелинда! Вы пришли составить нам компанию?

— Я принесла вашу куртку. — Аннабелинда набросила куртку ему на плечи. — Я увидела вас в окно и подумала, что она вам пригодится.

— Как я люблю, когда меня балуют!

— На самом деле я искала Люсинду, — продолжила Аннабелинда. — Твоя мать недавно спрашивала о тебе. Я решила, что ты, наверное, где-то в парке.

— Пойду узнаю, что нужно матушке, — промолвила я. Маркус поднял брови в знак покорности судьбе.

— Пока я прощаюсь с вами, — прибавила я.

Дойдя до дома, я оглянулась. Аннабелинда сидела на скамейке, близко придвинувшись к майору Мерривэлу, и они громко смеялись.

Я нашла маму.

— Я тебе нужна? — спросила я.

— Ну, не особенно, но раз уж ты здесь, то могла бы отнести эти полотенца сестре Барроус.

* * *

Через несколько дней, когда мы закончили утром занятия, мисс Каррутерс сказала:

— Люсинда, я должна вам кое-что сообщить.

Вы первая узнаете об этом.

Я ждала.

— Как вы знаете, скоро день вашего семнадцатилетия.

— Первого сентября.

— Вот именно. И вам уже не нужна гувернантка.

— Моя мама что-нибудь говорила об этом?

— Нет. Но это так, правда?