Мы встретимся вновь

Его интерес к нянюшке Крэбтри, Тристану, Хильдегард, Чарли и Берту для меня был удивительным. Джеймс Брент жил на окраине Ист-Полдауна, в небольшом доме, арендованном армейскими службами.

Думается, что неопределенность в мире ускоряет возникновение определенных отношений между мужчиной и женщиной, во всяком случае, так это происходило со мной и Джеймсом.

Заботился о Бренте его денщик Джо Гаммерс, который делал всю домашнюю работу и готовил. Он был уроженцем Лондона. Кокни. Вечно ухмылялся и выразительно подмигивал, давая понять, что он шутит, а это случалось часто. Хотя гораздо больше, чем шутки Джо, меня забавляла его трогательная преданность Джеймсу.

Дом был маленький: две спальные комнаты и ванная на втором этаже, и две комнаты и кухня на первом. Обстановка самая скромная — по-видимому, до войны дом служил дачей. Выглядел он в общем невзрачно, но при доме был прекрасный сад, спускающийся к реке, откуда можно было видеть древний мост, соединявший оба Полдауна — Западный и Восточный. И еще здесь можно было найти уединение. Пышно цвели рододендроны, азалии и другие цветы, названия которых мне даже неведомы. Я влюбилась в это место.

Я каждую свободную минуту старалась вырваться в Полдаун, брала автомобиль и заезжала в Риверсайд-коттедж, чтобы увидеть Джо, который снабжал меня информацией о своем начальнике.

— Джентльмена нет дома, мисс. Я скажу, что вы заходили. Это обрадует его. Как живете, мисс? Сегодня я просто уходился…

Я привыкла к его сленгу и хорошо понимала его, когда он рассказывал о себе и о жене, дом которой в Бау разбомбили немцы.

— Упал потолок в кухне. Жуткая картина! Надо было потрудиться, чтобы очистить помещение. Она сказала: «Наверное, Гитлер думает, что я у него в прислугах. Жаль, что нельзя заставить его убрать дом!»

Рассказы Джо всегда сопровождались подмигиванием и взрывами хохота, к чему я тоже привыкла. И как-то легко на сердце становилось после разговора с ним.

Да, радостными были для меня те дни. Утренние часы я проводила с Тристаном и затем уже уходила к Джерминам, а когда я после возвращения сидела с детьми и читала им что-нибудь, нянюшка Крэбтри просто таяла от счастья. По всей вероятности, она считала, что истинная мать так и должна вести себя, а не крутить любовь и убегать с иностранцами. Ведь она никогда не верила в басню про потерю памяти.

«Потеря памяти, черт возьми! — говорила она. — Дорабелла не из тех, кто теряет память. Нет, она во что-то ввязалась».

Виолетта как-то сказала, что нянюшке надо рассказать всю правду. «Она будет потрясена, но простит тебя, да и в любом случае, нянюшка не успокоится, пока не разузнает все до конца».

После многих встреч с Симоной у меня сложилось впечатление, что она совсем не та спокойная невинная девушка, приехавшая в Англию, чтобы сражаться за свободу своей страны.

Она никогда не говорила о Жаке. Правда, и у меня такого желания не появлялось. Она только рассказала, что в детстве они очень редко виделись с братом, потому что она жила у тетки. Симона поведала мне об одном мужчине, который ухаживал за ней. Он был корнуоллцем, звали его Дэниел Киллик, и работал он тоже на ферме. Понять друг друга им было довольно сложно: ее английский весьма ограничен, да еще французский акцент, он же говорил на корнуоллском диалекте.

Мы много хихикали по этому поводу, и, надо сказать, это так облегчало жизнь, отвлекая от военных будней.

Конечно, Симона хотела побольше узнать обо мне. Я рассказала ей о Дермоте, а о моих отношениях с Жаком она, естественно, знала. Симона сказала, что у брата всегда было много любовных приключений. Со мной он провел даже больше времени, чем с кем-либо, и, в конце концов, я сама прервала нашу связь.

Я решила ей рассказать о капитане Бренте.

— Он обаятельный. Похож на моего беднягу Дэниела. А может быть, нет? Совсем другой. Расскажи мне о нем. Я вся слушание.

— Внимание, — поправила я, и мы рассмеялись.

Пришлось поведать ей о моих встречах с капитаном Брентом на скалах и о том, как растет наша дружба.

События на фронте оказывались все более неожиданными. Немцы напали на русских, и все думали, что это очень хорошо для нас, хотя и плохо для русских.

Однажды теплым днем я решила сходить за покупками в город. Времени у меня было достаточно, потому я сперва прогулялась по скалам, зашла в город и, сделав заказ в магазине, решила зайти к Джеймсу. Надвигался шторм, и над морем нависли грозовые облака, послышался первый удар грома, затем пошел дождь, и, когда я добралась до коттеджа капитана Брента, платье мое уже насквозь промокло. Вода хлюпала в сандалиях, и волосы мокрыми прядями свисали на плечи.