Мы встретимся вновь

Джеймс встретил меня вопросом:

— Промокли?

— Льет как из ведра.

— Быстрее переодевайтесь.

— А где Джо?

— Отправился в Бодмин за покупками. Идите в ванную, а я поищу, во что вам переодеться, пока высушим вашу одежду.

Я поднялась в ванную. Джеймс через несколько минут принес длинный халат, в котором я просто утонула. Джеймса я нашла в спальной комнате.

Сидя на кровати, он посмотрел на меня:

— Как-то я не подумал…

— Он слишком большой.

— Так и я больше вас.

Он встал и положил руки на мои плечи.

Нет необходимости описывать детали. Неизбежное произошло. Все было романтично, словно в какой-то пьесе.

Джеймс мягко снял халат с моих плеч, и я не собиралась яростно протестовать.

Я хотела этого, как и он, так зачем притворяться?

Потом, когда мы уже лежали в кровати, я подумала о Джо и представила, как он выразительно подмигивает. А, какая разница, в конце концов, Джо был только «метелкой», как он сам иногда называл себя, то есть прислугой.

Я испытывала чувство необыкновенной эйфории.

Джеймс все рассуждал о том, как ему повезло, что он встретил меня. Я ответила, что нам обоим повезло… И мы знали, что это лишь начало.

Наши свидания продолжались. Джо знал о них и, как я ожидала, не выказывал никаких лишних эмоций. Иногда мы слышали, как он суетился внизу.

Я пыталась использовать каждую свободную минуту, чтобы встретиться с Джеймсом. Мы любили посидеть внизу, в доме, или в саду и поговорить за бутылкой французского вина, которое так нравились Джеймсу.

Он рассказал мне, что был женат, но из брака ничего не получилось. Некоторое время они жили в Лондоне, потом в пригороде. Жене не нравилась та жизнь, какую предпочитал вести он: она любила деревню.

В конце концов они расстались. Развод прошел спокойно и мирно за три месяца до начала войны.

Я просто наслаждалась жизнью. Единственный, кто знал об этом, был Джо. Однако я ошибалась.

Симона как-то неожиданно спросила меня: — Ты выглядишь… как это сказать? Другой, что ли. Что случилось?

— О, жизнь не так уж плоха, — ответила я уклончиво. — Как Дэниел?

— Как всегда.

— Ухаживает?

Она пожала плечами:

— А как твой капитан?

Я неопределенно улыбнулась.

— Я хотела увидеть тебя вчера. Ты была занята?

— Очень.

— С этим Джеймсом?

— Да, мы виделись.

— Такой приятный домик. Я как-то шла мимо и обратила на него внимание.

— Да, приятный.

— Ты с ним хорошо знакома?

— Была там раз или два.

Симона с улыбкой покачала головой и вдруг стала рассказывать о Дэниеле. Я почти не слушала ее.

А наша любовь с Джеймсом становилась все сильнее, и мы оба понимали, как важна она для нас.

Трудно объяснить это чувство тому, кто никогда не испытывал ничего подобного.

Каждый раз, приходя в коттедж, я не знала, застану ли там Джеймса, ведь его в любую минуту могли куда-нибудь вызвать.

Да кто из нас был в то время в чем-то уверен? Все казалось таким зыбким, а жизнь тем не менее продолжалась. «Ешь, пей и наслаждайся жизнью, пока жив. Ведь завтра можем умереть».

Да, мы жили, постоянно рискуя. Мне хотелось выжать из каждого дня как можно больше, потому что я не знала, сколько мне еще придется радоваться жизни.

Это придавало особую прелесть нашим отношениям с Джеймсом.

Иногда я хотела признаться во всем Виолетте, но удерживалась, поскольку боялась ее отрицательной реакции. Она ведь думала, что недавняя история с Жаком чему-то меня научила.

Но мне нужен был Джеймс, потому что он изменил меня и мою жизнь. Нянюшка Крэбтри как-то сказала Виолетте (а та передала мне), что когда я входила в комнату, то казалось, будто солнце прорывается сквозь облака. «Происходящее не очень-то сильно угнетает ее. И она заставляет и вас воспринимать жизнь легче».

Да, я нашла хоть немного счастья в сумятице тех дней. Я прощала себя. Я вообще умею находить оправдание своим поступкам.

Вот так я жила в то время, словно мотылек, танцующий возле пламени и не думающий о том, что можно обжечь крылья.

Помещения в Трегарленде были подготовлены для приема раненых, и две семьи стали еще ближе. Мы постоянно общались.

— Какой великолепный итог, — сказала Виолетта. — Особенно если вспомнить старую вражду между семьями.

— О, теперь она изгнана полностью, благодаря тебе и…