Золотое правило Трехпудовочки

– Вот! Вот как было дело, – зарыдала секретарша.

Я подняла руку.

– Тише. Все ясно. Юра понял, что его судьба – остаться под каблуком матери, и взял тетродотоксин.

Ход мыслей педиатра мне понятен – ужин состоится в японском ресторане, фугу легко отравиться. А вы помогли ему, пришли в трактир, опрокинули десерт. Пока все смотрели на руины торта и смущенную Свету, Юра полил рыбу ядом. Первая часть плана была выполнена без сучка и задоринки, а вот потом пошли ошибки.

Гвоздев ни разу до того вечера не ел фугу, он элементарно боялся пробовать рыбу. Но, согласитесь, тот, кто не ел горячего и остался жив, вызовет подозрение у милиции. Поэтому Юрий и решил «попробовать» деликатес. Самую малость, крошечку. И тогда он тоже станет жертвой непрофессионального повара, случайно оставшейся в живых. Об умышленном убийстве никто не подумает. Господин Гвоздев был неоригинален, историй о преступниках, которые прикидывались пострадавшими, можно вспомнить много. Его план мог сработать, если бы в «Кинуки» не обманывали клиентов. Фугу содержит тетродотоксин, милиция обвинит в отравлении повара и владельцев харчевни. Но в окуне яда нет. Гвоздеву не повезло. Правда, он избавился от матери и новых родственников, но наслаждаться положением хозяина своей судьбы, а заодно и бизнеса ему не придется.

– А Евдокимов тут при чем? – впервые подал голос Чеслав.

– Он случайная жертва, – пояснила я, – оказался в плохой час в неправильном месте. Адвокат, близкий друг Степаниды, почти член семьи. Ясно, что она решила показать ему Киселевых.

– Интересная интерпретация событий, – кивнул Гвоздев, – но где улики? Доказательства? У вас одни догадки и домыслы.

Когда мы вышли в коридор, я посмотрела на Чеслава.

– Ну, в принципе Юрий прав. Съезжу-ка к одной женщине, сдается, она была со мной при первой беседе не очень откровенна. Хоть и поздно, да придется ее побеспокоить.

Босс посмотрел на часы.

– Сам отвезу тебя в Бодольск, но сначала подождем Мартынова, он сюда несется на всех парах с информацией об убийце Ильченко.

– Как вы догадались, что я хочу еще раз потолковать с Машей Макаровой? – удивилась я.

Шеф бодрым шагом двинулся к моргу.

– Элементарно, Ватсон. Абсолютно понятно, что Лена знала про то, каким образом Степанида расправилась с дочкой Олеси. Но кто ей об этом рассказал? Мне тоже интересен ответ на сей вопрос, люблю, когда в деле не остается недосказанности. Маша была в курсе аферы, задуманной Киселевой. С большой долей вероятности я предполагаю, что родственница поведала ей все. Елена не Штирлиц. Да, она хитра, расчетлива, готова сдвинуть горы ради исполнения своей мечты. Но она женщина, поэтому явно хотела поделиться с близким человеком, не соблюла первое правило преступника: если тайну знают двое, это уже не тайна.

Когда Маша увидела меня на пороге, она с недовольством спросила:

– Который час, знаете? И почему мне не отдают тела Ани с Леной? По какой причине не позволяют похоронить близких людей?

Вместо ответа я задала вопрос:

– Лена знала про убийство ребенка Олеси. Ведь так?

Маша прикусила губу, потом кивнула:

– Ей Семеняка рассказала.

Я рассвирепела:

– А вы от меня решили утаить эту информацию.

Макарова пожала плечами.

– Какая теперь разница? Они все умерли. Ладно, пошли на кухню.

Рассказ Маши был длинным, и сейчас, выкинув ненужное, я сообщу лишь сухие факты. Во время совместного пребывания в клинике Лена и Олеся подружились. Вскоре после возвращения в Москву у Елены умерла мама, Олеся, приезжавшая в столицу шантажировать Гвоздеву, оставалась ночевать у приятельницы. И в тот день, когда Степанида Андреевна решила осмотреть младенца, Семеняка прибыла к Лене вместе со своей Аней. Олеся любила выпить, всякий раз, получив деньги, она покупала бутылочку и устраивала праздник. Спустя пару дней после визита в детскую клинику Олеся внезапно, без предупреждения, примчалась в Москву и сообщила Лене чудовищную новость.

Крохотная Анечка умерла дома, Олеся заподозрила неладное и обратилась к одному из бывших любовников, который работал в морге помощником прозектора. Парень провел несанкционированное вскрытие и обнаружил иглу.

Кончина дочери не ужаснула Олесю, вернее, она расстроилась, увидев тело младенца. Но факт потери алиментов огорчил… И тут игла!

Семеняка впала в состояние крайнего возбуждения. Она позвонила Степаниде и заявила: «Ане стало плохо, ей сделали рентген, угадайте, что нашли в ее мозгу? Девочка будет жить, а тебе, сука, придется платить не только алименты, но и приличную сумму за мое молчание».