Агент 013

– Отлично водишь, – одобрил Приходько, – давно за рулем?

– Пару месяцев, – честно призналась я, но он не поверил и засмеялся.

– Ясно. Не хочешь, не говори. У тебя талант шофера, не каждый мужчина так хорошо владеет рулем. Саша сказал, что папа редко бывает дома, он все время на работе, а когда приходит, то спит, и им с Андрюшей нельзя шуметь.

Я ослабила педаль газа.

– Осип – мерзавец! Спецагент! Слышал когда-нибудь подобное?

Приходько притих, около получаса мы летели по Москве на реактивной метле, и, когда до Давыдова осталось совсем немного, Федор сказал:

– Я своим девчонкам врал, что был когда-то в олимпийской сборной по спортивной гимнастике, получил три золотые медали.

– И они верили? – улыбнулась я.

– Все, кроме одной, – грустно ответил Федор. – Маша Колышева очень подозрительной оказалась, ну и выяснила: не было в истории гимнастики многократного победителя Олимпиад Приходько. Мне девчонки бойкот объявили. Неприятно получилось.

– Это не тот пример, – не согласилась я, – подумаешь, распушил хвост перед подружками. У Осипа трое детей, на что он рассчитывал, выдавая жене легенду о спецагенте?

– На ее наивность. И его расчет, между прочим, оправдался, – ответил Приходько.

Я резко крутанула рулем и утопила тормоз, джип послушно замер, за лобовым стеклом простиралась улица с покосившимися избенками.

Глава 15

Григорий Игоревич был в офисе, печатал какой-то текст на компьютере.

– Трубу не привезли? – забыв поздороваться, спросил он.

– Нет, все отлично, – заверила я, – ваш посланец даже ее на место поставил, мне уже Анфиса звонила.

– Что-то еще хотите, ребятки? – ласково спросил король помойки.

– Софья Григорьевна Кошмарова, – произнесла я, – ваша дочь. Знаете, в каких условиях она сейчас живет?

Григорий Игоревич закрыл ноутбук.

– Нет.

– Как же так! – возмутилась я. – Она ваша дочь!

– У меня только сын, – не изменившись в лице, соврал Венев.

Я без приглашения села на табуретку.

– Пойду подышу свежим воздухом, – объявил Федор и юркнул за дверь.

– Думаете, у меня есть время заниматься глупостями? – накинулась я на Венева. – Перестаньте идиотничать. Мы с Коробковым опрометчиво вам поверили, уехали, а вы, оказывается, имеете еще доченьку! Софья Григорьевна Кошмарова по документам ваш ребенок.

– Не мой, – затряс головой старьевщик, – Софья от первого брака жены.

Я заерзала на сиденье.

– Но вы ее удочерили!

– Точно, и воспитывал, и ни в чем не отказывал, пока она нас не опозорила! – грустно признался Григорий Игоревич.

– Тем, что влюбилась в Осипа Кошмарова? – уточнила я.

Венев вынул из кармана бархатный мешочек, взял со стола железную коробочку с табаком и тщательно набил им трубку.

– У вас дети есть?

– Нет, – ответила я.

– Тогда вам трудно понять наши с женой эмоции, – вздохнул Венев.

Я сурово сдвинула брови.

– Переживания можно пустить побоку, лучше обратимся к фактам.

Григорий Игоревич погладил фарфоровую статуэтку, стоявшую около перекидного календаря.

– Нравится?

– Жуткий старикашка, – оценила я фигурку.

Венев с укоризной глянул на меня.

– Это Чичиков. Герой произведения Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души». В советские годы была выпущена серия фарфора, посвященная литературе. Она не тиражировалась, являлась юбилейной, сейчас коллекционеры за нее душу отдать готовы. За Чичиковым я давно охотился, но нашли его мне только сегодня утром, он отлично сохранился, ни одного скола нет.

– Лучше побеседуем о Соне, – жестко сказала я.

Григорий Игоревич вновь потрогал фигурку.

– Своему сыну я постоянно твержу: не женись на женщине с ребенком. Дети всегда генетическая лотерея, никогда не знаешь, какой билет тебе достанется. Полагаешь, что малыш вырастет похожим на тебя и красавицу супругу или его, как бабушку, потянет к роялю, ан нет. Вырастает сплошное непотребство, в кого – неведомо. Но это своя кровиночка. А если чужая? Тут уж терпения не хватит, но я Соню никогда не обижал, добра ей желал, вместе с Игорем одинаково воспитывал, баловал, игрушки покупал, учил, только не в коня корм.

– Соня оказалась глупой? – разозлилась я.

– Упертой, как сто ослов, – раздраженно пояснил Венев, – у нее в лексиконе были только слова «не хочу» или «хочу». Все аргументы были напрасны. Переубедить девчонку ни разу не удалось ни мне, ни ее матери. Алевтина сначала на меня сердилась, когда я Соню наказывал за своеволие. Ну, допустим, садимся обедать, всем супу налили. Мы с Игорьком спокойно едим. Соня тарелку отодвинет и сидит, и начинается у нас такой диалог. Я спрашиваю: «Сонечка, почему ты не кушаешь?» В ответ: «Не хочу». Я объясняю: «Без супа желудок заболит» – и слышу: «Не хочу». Говорю: «Мама старалась, варила, ей обидно, что дочка носом крутит». И снова: «Не хочу». В разговор вступает жена: «Почему, деточка? Не вкусно? Пересолено? Лапша разварилась?» «Не хочу», – монотонно бубнит капризница. «Скажи, пожалуйста, чем первое тебе не по душе? Я учту свои ошибки. Морковь не класть? Лук? Петрушку?» – нервничает мама. «Не хочу», – и весь ответ.