Туманность Ориона

* * *

Ближайшие три часа показали, насколько прав был генерал Покровский в интуитивном определении ситуации.

Вадим понятия не имел, где сейчас Андрей Георгиевич, что он делает, Полуэктову была известна лишь условленная для данного пароля точка встречи, но, прежде чем выбираться с Ганио, он должен был дождаться результатов работы своего прибора.

Они не заставили себя долго ждать.

Спустя час терминал сетевого компьютера издал долгую тревожную трель. Это заработал канал Гиперсферной Частоты, передавая в гостиничный номер изображение, снятое, вероятно, за сотни световых лет от Ганио.

* * *

Два космических корабля медленно сближались, осторожно маневрируя двигателями ориентации.

Вспышки корректирующих дюз на какие-то мгновения освещали их броню, создавая стробоскопический эффект и не позволяя рассмотреть даже малого фрагмента величественно плывущих навстречу друг другу конструкций.

Вокруг расплескалась бескрайняя чернота. Звезды отсюда казались далекими колючими точками, рассеянными в невообразимой дали. Окружающий космос выглядел бездонным…

…

– Как это получается? – Рорих не смог скрыть своего изумления. – Это ведь черт знает где!..

Вадим, не отрывая взгляда от изображения, кивнул.

– Да, похоже, где-то на краю Галактики… – согласился он. – Работает выделенный канал Гиперсферной Частоты, связанный с локатором звуковых волн, – спустя несколько секунд добавил Полуэктов. – Прибор прикреплен к обшивке корабля. Он испускает высокочастотные колебания, заставляющие весь корабль, каждый его атом «звучать». Все вибрации снимаются прибором, потом запись обрабатывается микролазером. В результате получается объемное изображение каждого отсека в сопровождении реальных звуковых шумов. Каждый отсек можно рассматривать в отдельности, поворачивать под разными углами, при желании есть возможность заглянуть даже в открытый ящик какого-нибудь стола.

– Неплохо.

– Прибор изобретен еще в двадцатом веке. Современные технологии только сделали его микроскопическим и очень надежным.

– А связь?

– Я же сказал, работает выделенный канал Гиперсферной Частоты, – повторил Вадим.

Рорих предпочел промолчать.

Представив, какие суммы за столь неординарную внепространственную связь выкачиваются сейчас со счетов, он понял – смертельная игра, в которую он только что вступил, идет не на деньги.

…

…В ходовых рубках кораблей наблюдалась в этот момент схожая картина: ни одного человека за пультами – все управление как с одной, так и с другой стороны осуществляла автоматика.

Компьютерные консоли перед пустыми креслами деловито перемигивались огнями. Показания зеленоватых окошек радаров, расположенных на терминалах слежения, полностью подтверждали мысль об абсолютной заброшенности данного участка космического пространства как в плане человеческой деятельности, так и в смысле наличия естественных, природных объектов.

Излучение поисковых систем бессильно тонуло в пустоте, не находя в радиусе миллионов километров от точки рандеву ни единого материального тела.

Корабли сближались очень медленно. Они были чем-то похожи друг на друга: оба обтекаемой эллипсоидной формы, темные, без огней навигации и габаритной подсветки – зловещие сгустки материи, таинственные и внушающие вполне понятную оторопь…

Управляющим машинам не был нужен свет. На контрольных мониторах обеих рубок в тонкой паутине координат медленно рос стыковочный узел корабля-оппонента. Бортовые компьютеры прекрасно видели и понимали друг друга, поддерживая неуловимый для человеческого восприятия диалог, протекающий на уровне взаимной телеметрии данных.

…Когда расстояние между двумя темными эллипсоидными глыбами сократилось до нескольких сот метров, по команде навигационных систем заработали реактивные двигатели окончательного торможения и вырвавшийся из их сопел огонь на некоторое время осветил броню готовых соприкоснуться кораблей.

В этом ярком, пронзительном свете стали ясно различимы детали конструкций, и теперь можно было понять, что корабли действительно похожи, но далеко не равнозначны.

Оба имели форму вытянутого, неправильного диска диаметром в несколько сот метров, но если броня одного отливала черным лоском недавно реставрированного покрытия, то обшивка второго, наоборот, казалась старой и ноздреватой, как пригретый солнцем мартовский снег, на поверхности которого проступают черные разводы вытаявшей грязи.