Туманность Ориона

Вадим кинул быстрый взгляд на дверной проем.

– Спокойнее. Мы же просто разговариваем, верно? – проронил Покровский.

«Чего же ты от меня хочешь?» – подумал Вадим. Он отнял левую руку от теплой, рифленой рукояти оружия, оставив правую на сенсоре огня, чтобы ребята Покровского там, за стеной, не очень обольщались.

Взяв первую предложенную генералом пластину, мельком глянул на нее и, принимая вторую, ответил, пожав плечами:

– Карточка генетического кода. Ну и что?

– А ты сравни.

Вадим поднял руку, посмотрел на свет, удерживая обе пластинки рядом. От пристального взгляда Покровского не укрылось, как едва заметно дрогнула рука капитана.

– Первая карточка твоя, – выдержав паузу, объяснил генерал. – А вторая… – он невесело усмехнулся, – тоже твоя, только одна из базы данных Полицейского Управления, а другая со сканера на входе в квартиру, где мы встретились. Разницу видишь?

Вадим слушал Покровского напряженно, неприязненно. Внутренне он был готов отринуть любой довод, извиняющий действия генерала, но сейчас моментально вспомнил, как сдавленно моргнул красный огонек в окошке сканера, перед тем как сработал дверной электрозамок той квартиры, где была условлена их встреча с генералом, и от этого отчетливого воспоминания внутри все неприятно похолодело.

Да, было… Но он принял это за сбой электронной системы, ведь секунду спустя дверь открылась!..

Несколько мгновений он мучительно обдумывал эту неприятную новость.

К очевидному выводу оказалось не так и сложно прийти. Значит, Покровский сам открыл ему дверь. Это сделал не прибор, а генерал. Открыл, уже будучи абсолютно уверенным, что перед ним не капитан Полуэктов.

Карточка кода… Несовпадения… Что бы это могло означать на самом деле?..

– Подними рубашку, – оборвал его мысль Покровский. – А теперь посмотри на свою поясницу, туда, где был шрам от осколочного ранения.

Вадим повиновался с какой-то смертной, обреченной тоской.

Шрама не было. Не осталось даже намека.

– Вот так… – подытожил Андрей Георгиевич. – А теперь давай поговорим нормально, – предложил он.

– Нормально – это как?

– Без психа, – резко ответил генерал. В нотках его голоса внезапно прозвучала дикая усталость. – Поиграли в войну и хватит… Только потом шепнешь мне на ухо, где у нас клепают таких суперменов… Раскидал по сторонам охранников, напугал до полусмерти весь персонал медицинского крыла. Орел…

Вадим насупился. Ерунда какая-то получалась. При чем тут генетический код?

– А какой смысл признавать меня своим при таком вот раскладе? – он выразительно посмотрел на карточки, которые все еще держал в руке.

– А какой смысл инопланетной разведке подсовывать твоего двойника, шитого белыми нитками? – вопросом на вопрос ответил Андрей Георгиевич. – Был бы ты не тот, за кого себя выдаешь, – генетический код тогда бы совпадал, понимаешь? – Покровский опять укоризненно посмотрел на него. – Нет, Вадим, я еще ни разу не опускался до того, чтобы думать о дураках в системе недружественных нам разведок. Там их нет, а если и попадаются, то исключительно редко. – Андрей Георгиевич вздохнул и признал: – Крутил я твою историю и так и сяк, пока не понял – единственное разумное объяснение заключается в том, что ты сам не подозреваешь обо всем этом.

– Какую историю? – зло спросил Вадим. – Я и рта раскрыть не успел… – Он осекся, когда неприятная догадка скользнула, словно холодная змея вдоль позвоночного столба.

Покровский выдержал его взгляд, пожал плечами.

– Да, Вадим. Мыслесканер – прибор запрещенный, и мной лично не любимый, но пришлось…

– Вы вывернули меня?!

– Да, и я не собираюсь скрывать это. Я даже знаю, где ты спрятал ключ активации бортовой кибернетической системы «Альфы». Извини, капитан…

Полуэктов молчал, переваривая эту мерзкую новость.

– Сколько прошло времени?.. – наконец глухо спросил он.

– После твоего возвращения? Неделя.

Вадим ощущал себя в эти секунды так, будто на него вылили ушат ледяных помоев. Какой-то мерзкий озноб пробежал по телу…

Итак, большая часть его жизни, по крайней мере, последние яркие воспоминания были известны Покровскому так, словно тот просмотрел видео. В некоторых мирах за подобные методы извлечения информации приговаривали к пожизненному заключению.

Эти мысли пришли, обожгли рассудок, душу, все, что было внутри, и так же внезапно схлынули, оставив пустоту. Всё, получается, козырей больше нет… и при таком раскладе он вроде бы и не нужен уже в качестве источника информации?