Туманность Ориона

Тогда с какой стати Покровский так рисковал, подставляясь под выстрел? Не из отеческих же чувств он вошел сюда, наверняка не зная заранее, насколько Вадим владеет собой? Ведь мог и очередь в живот схлопотать…

– Разговор есть, – произнес Покровский, вставая со стула. – Серьезный разговор, – добавил он, протягивая руку за автоматом. – Давай без глупостей, ладно?

* * *

В кабинете Покровского их ждал горячий кофе.

Вадим сел в знакомое кресло, пошарил глазами по сторонам, но Андрей Георгиевич, проследив его взгляд, сделал успокаивающий жест:

– Я готовился к разговору, тут все теперь блокировано наглухо. А ты молодец, бдительности не теряешь…

Вадим пожал плечами, взял кофе, сделал глоток. Чувствовал он себя неуютно, как зверь, который попал в ловушку и смотрит на охотника, не в силах ничего противопоставить стальной хватке капкана.

Генерал явно чувствовал его настроение. Сев напротив, он сцепил руки в замок.

– Ты готов выслушать правду?

– О чем? – глухо спросил Полуэктов.

– Обо всем. Но в первую очередь о себе, – выдержав его взгляд, ответил Покровский. – Вадим, на основе привезенных тобой сведений я за неделю накопал тут такую кучу… дерьма, что становится страшновато. – Он исподлобья посмотрел на капитана и добавил:

– Я собираюсь поделиться с тобой всем, что знаю, но прежде ты должен отбросить обиды и ответить на один вопрос, причем не мне, а самому себе: насколько сильно ты заинтересован в правде? Не встанет ли она поперек горла?

Полуэктов не совсем понимал, о чем толкует ему Покровский.

– Нечестно получается… – тем не менее буркнул он. – Вы, Андрей Георгиевич, знаете все, а мне играть в русскую рулетку?

– Нет никакой рулетки, Вадим, – резко ответил генерал. – Есть куча проблем, которые придется решать, вероятнее всего, ценой крови, а выгоды, кроме сомнительных моральных дивидендов, не будет никакой, поверь. И разговор наш не станет для тебя приятным.

– У меня и так неприятностей по горло… – мрачно парировал Вадим. – Переживу…

– Хорошо… – Генерал достал из лежавшей на столе папки несколько заготовленных заранее листков и протянул их Полуэктову:

– Это заключение комплексной экспертизы. Прочти.

…

Через несколько минут Вадим поднял глаза.

– Это означает, что я умер? – с неестественным спокойствием спросил он, а у самого в глазах таились такая боль, недоверие, испуг, что Покровскому впервые за время их разговора вдруг стало не по себе.

– Я тоже не сразу поверил в это, Вадим… Но тот лазерный луч, который пробил обшивку «Гепарда», достал и тебя, – собравшись с духом, произнес генерал.

Вадиму вдруг отчетливо вспомнились и жалящая вспышка когерентного света, и вонючая криогенная камера с расколотым колпаком… Душно… Он негнущимися пальцами расстегнул ворот нелепой белой униформы.

– Не верю… – тихо произнес он. Несколько раз сжав и разжав пальцы правой руки, которыми только что расстегивал ворот, он посмотрел на них, будто видел впервые, и вдруг резко повернул голову, зло, упрямо вскинув взгляд на Покровского:

– Хорошо, я готов выслушать аргументы. В чем моя нечеловеческая сущность?! – резко спросил он.

– Ты не ершись, – осадил его генерал, зная, что нельзя позволить Вадиму жалеть себя. – Никто не говорит, что ты перестал быть человеком. Но в твоем новом теле есть серьезные усовершенствования, и чтобы поверить в это, попробуй сам ответить на вопрос: кто снабжал тебя кислородом, пока ты метался по «Альфе» в энергетическом скафандре? Или как ты ухитрился дышать в атмосфере планеты, где всего десять процентов свободного кислорода? Почему не заболел и, извини, – не загнулся от агрессии местной микрофлоры?

– На поверхности планеты я использовал имплант!

– Хорошо, допустим. А на «Альфе»? Когда тебя обволакивал плазмоид? Чем ты дышал?

Вадим не мог ответить на этот вопрос. Ему оставалось лишь пожать плечами, зло посмотрев на генерала, но тот остался невозмутим:

– Ответ один: ты сам защищал себя, на уровне подсознания реализуя новые, данные тебе способности. Твой организм сам вырабатывал кислород в тех объемах, как того требовало влияние окружающей среды!

Вадим понял, что ничего не может противопоставить ни словам Покровского, ни этому чертовому заключению экспертизы… Кто и как вытащил его из «Гепарда»? Как он попал в криогенную ванну? Как дышал под оболочкой плазмоида?

Неужели единственным объяснением является его смерть и последующее воскрешение на борту древнего колониального транспорта?!