Туманность Ориона

Первые попытки контакта с ганианцами окончились трагедией: миссия, высланная с борта картографического судна, бесследно исчезла.

Современный космопорт, города, дороги – все появилось на Ганио значительно позже, когда Конфедерация Солнц на гребне своего экономического могущества щедро проводила политику планетарного равенства, стержнем которой являлась идея гуманитарной общности планет.

Под термином «гуманитарная общность» в данном случае подразумевались некие моральные и материальные ценности, которые неоспоримо должны были напоминать людям, что они все еще остаются Человечеством.

Спустя пятьсот лет после Галактической войны, в период бурного расцвета Конфедерации, такую политику было не просто возможно, а даже выгодно претворять в жизнь, зарабатывая на этом солидный политический багаж.

Мир Ганио, хотя и не подписал большинства межпланетных договоров, но все же получил свой кусок гуманитарного «пирога».

Старые Колонии возвели тут стандартный космический порт, разместили на удаленной орбите станцию Гиперсферной Частоты и презентовали полудиким, кочующим племенам ганианцев цокольный этаж исполинского города-мегаполиса.

С той поры минуло еще четыре сотни лет, на протяжении которых дурная слава ганианских наемников успела расползтись по всей обитаемой Галактике, а сам мир после взрывообразного расцвета каперства был подвергнут запрету на экспорт туда целого ряда современных технологий.

Конфедерация Солнц опомнилась, осознав, что сама заботливо выпестовала себе проблему, но было уже слишком поздно рушить построенное.

Теперь, когда не стало и самой Конфедерации, для Ганио медленно, но верно наступали золотые времена.

* * *

Паперть, расположенная неподалеку от входа в космопорт, представляла собой старую лестницу, ведущую в давно бездействующий комплекс административных зданий. Некогда она была отделана мрамором, который потом куда-то исчез, и теперь ободранные, загаженные ступени стали местом, где обретались нищие и калеки, выпрашивавшие милостыню у немногочисленных пассажиров орбитальных челноков.

Перед папертью раскинулась площадь, которая в прошлом также знавала лучшие времена. На сером стеклобетоне ее покрытия все еще сохранилась разметка просторных парковочных площадок, но бесшумные, шелестящие широкими покрышками и сияющие мутным глянцем стекол респектабельные машины уже очень давно не рассекали эту площадь – их место заняли аппараты попроще, и сейчас кучка ганианцев, промышлявших частным извозом, как обычно, шумно толпилась неподалеку от замызганных ступеней, изредка отвлекаясь от похожей на нескончаемую брань беседы, когда в раскаленных небесах раздавался тонкий свист или же утробный гул идущего на посадку орбитального челнока.

Мегаполис, окруженный со всех сторон песками знойной пустыни, возвышался за космопортом, будто гигантская, попирающая небеса черно-серая пирамида, каждый уступ которой сам по себе являлся городом в миниатюре.

Стены этих зданий хранили многие тайны вплоть до загадки возникновения самого мегаполиса, через который текли миллиарды теневых галактических кредитов.

Обосновавшиеся же на паперти подле космопорта нищие равнодушно проводили свои дни, слушая редкое позвякивание монет, падающих в их коробки для подаяний.

Вечером в одно и то же время по их рядам проходил некто, обладающий тяжелой поступью и на редкость низким, грубым голосом.

Он отбирал основную часть собранных за день денег, иногда долго, со вкусом бил кого-нибудь, поймав на попытке припрятать часть собранных подаяний.

* * *

В знойных небесах под палящими лучами Халифа промелькнула и скрылась ниспадающая дуга инверсионного следа от очередного, заходящего на посадку челнока.

Темнокожие, загорелые до черноты ганианцы зашевелились, обратив свои взоры на стеклянные двери второго выхода. Сюда обычно направляли пассажиров, путешествующих вторым и третьим классом. Люди более богатые и респектабельные покидали космопорт через новое крытое сооружение, под прозрачным колпаком которого оказалась вся прикосмодромная площадь. Там, несмотря на яростные лучи Халифа, росли пальмы и можно было свободно разгуливать с непокрытой головой.

Частных водителей, а тем более нищих к той площади не подпускали и на выстрел, вот они и толклись тут, у черного крыльца.

На приезжающих (а в особенности на тех, кто прибывал на Ганио впервые) климат планеты производил самое неприятное впечатление буквально с первых шагов. Сухой, обжигающий лица ветер гулял между коробками зданий, весело танцуя пылевыми смерчами. Песок тут был повсюду – горячий, колючий, он больно бил по незащищенным частям тела, напоминая: ты прилетел не на Дион с его мягким, ласковым климатом и дивными золотыми пляжами – это Ганио, Колыбель Раздоров, а с небес на тебя пялится жаркий Халиф, ежесекундно грозя серьезным тепловым ударом.